После смерти матери Ариадна с младшим братом Маратом ушли в партизанский отряд им. 25-летия Октября (ноябрь 1942).
Когда партизанский отряд выходил из окружения, Ариадна Казей отморозила ноги. Началась гангрена и партизанский врач, в условиях блокады, без наркоза, прямо на санях ампутировал ей обе ноги.
Долго лечилась на Большой земле, куда была отправлена самолётом. В дальнейшем закончила педагогический институт, стала заслуженной учительницей БССР, Героем Социалистического труда, депутатом Верховного Совета, членом ревизионной комиссии ЦК Компартии Белоруссии.
Сестра Героя Советского Союза Марата Казея.
Умерла в апреле 2008 года в возрасте 82-х лет, похоронена на Северном кладбище Минска.
В деревне Станьково, что на Дзержинщине, до войны было много Казеев. Два рода с такой фамилией доминировали в селе, и принадлежность к родам определялась уличным прозвищем. Одних звали «Юлиновы», других «Таленовы». А еще было всем известно, что между собой они не мирились. Кто знает, в кои века пробежала между ними черная кошка. Но она пробежала, потому одни Казеи не хотели знаться с другими.
Аня Казей из «Юлиновых» росла на удивление красивой девушкой. И грамотной. Она закончила не только церковноприходскую школу, но и двухклассное городское училище в Койданово, так тогда назывался Дзержинск. И была девушкой на выданье. Ей исполнилось шестнадцать лет, и уже разрешалось ходить на танцы. И вот на танцах, которые организовывались в бывшем имении графа Чапского, она и увидела его. Он был военным моряком, уже почти девять лет служил на линкоре «Парижская коммуна» в далеком Кронштадте, а домой приехал на побывку. Высокий, красивый, в совсем непривычной для Станьково форме, ладно сидевшей на нем. На следующий вечер шестнадцатилетняя Аня подошла к нему через весь зал и вручила букетик полевых цветов. Все ахнули. Вот так на виду, через весь зал. Не принято это. Но она подошла. А еще все ахнули потому, что моряк Иван был тоже Казеем, но из других, из «Таленовых». Да еще и старше ее на тринадцать лет.
Иван вскоре уедет, Аня останется в деревне, но главное решение они все-таки приняли. Решение пожениться. Они поженятся потом, когда он навсегда покинет свой линкор. И снова вся деревня замрет в ожидании: не может быть этой свадьбы, даже священник на паперть не пустит, откажется венчать. Но священник обвенчал, потому что отец Ивана перед самой своей смертью сходил к нему и наказал: если сын попросит обвенчай его с Анной, кто бы и как бы ни возражал. Правда, венчаться ему пришлось в той же морской форменке: другой одежды дома не дали. В доме своей будущей жены его не пустили на порог, подвенечное платье дочке тоже не готовили. Аня его сшила сама из суровой отбеленной ткани.
Потом пошли детки. Сыновьям революционный матрос Иван Казей давал непривычные для здешних мест имена. Одного Маратом назвали. Второго - Кимом. Ким – значит Коммунистический Интернационал Молодежи. Одна дочка – Леля, другая – Ариадна, третья - Неля.
Иван был мастеровит, любая механика была ему подвластна. Сначала обслуживал локомотив в бывшем имении, потом перешел в МТС, в Дзержинске. А Аня была активисткой. Она моталась по деревням, агитировала за колхозы, создавала молодежные организации, выступала на заставах, поскольку граница с Польшей была рядом. Возвращалась поздно в своей запыленной кожанке, целовала деток, бросалась на шею Ивану. Они были счастливы.
…Пропахшего мазутом Ивана Георгиевича забрали прямо в премиальных, за отличную работу выданных кожаных галифе и тужурке, которыми тот очень гордился.
Маленькая Ада навсегда запомнила картину: в поблекшем желтом кожане отец смиренно подметает двор воинской казармы в Дзержинске, где держали политзаключенных в ожидании суда. Брат с сестрой самовольно прибежали сюда, не веря, что отца не выпустят.
Потом было еще одно, последнее свидание. Подхватив пятерых детей — кого на руки, а кого за руки, Анна Александровна, жена Ивана Георгиевича, поехала в Минск — чтобы услышать приговор суда. Надеялась: справедливость восторжествует, компетентные органы во всем разберутся. Но надежды не оправдались: Иван Казей сгинул в биробиджанской ссылке.
Уже после войны, в 1959 году, когда «врага народа» посмертно реабилитировали, Ариадна Ивановна решила узнать, за что же арестовали отца. И услышала: за вредительство. Портил и ломал, якобы, колхозную технику.
Это революционный-то идеалист Иван, носивший матросскую тельняшку под робой механика и первым в Дзержинском районе открывший курсы трактористов для сельских парней и девчонок. Самые бедные из них даже жили у Казеев, потому что своего угла не имели, сиротами из детских домов приехав на учебу.
После ареста мужа Анну Александровну Казей, которая заочно училась в Московском педагогическом институте имени Крупской, из вуза исключили. С дзержинской квартиры выгнали. И с работы тоже выгнали. С многих работ, если быть точным.
По этой причине детвору (в семье еще старшая сестра Елена была, а также младшие Ким и Неллочка, умершие впоследствии от болезней) разбросали по бабушкам-дедушкам. Ариадне досталась бабушка Зося — сестра деда по отцовской линии.
Наступили другие времена… Иван Казей был репрессирован 25 апреля 1935 года, и умер в Амурлаге в 1942 году. От отца у дочери Ариадны останется справка о реабилитации. О судьбе мамы, с тех пор как увезли ее еще в 1941 на немецкой машине под охраной автоматчиков, ничего не известно. Одни говорят, что повесили её в Минске вместе с политруком и еще одним партизаном, с которыми она писала и распространяла листовки. Другие утверждают, что сожжена она в Тростенце и пытали её страшно.
Так в самом начале самой страшной войны Ариадна и Марат останутся одни. Ей - шестнадцать, ему - двенадцать!
После долгих мытарств Марат осенью 1942 года ушел к партизанам в «двадцать пятый» отряд, так он был назван в честь 25-годовщины Октябрьской революции.
Ариадна пришла в 25-й отряд позже и не всегда была рядом с Маратом, но встречались они довольно часто.
В отряде Ада мыла и ремонтировала одежду партизан. Дежурила на кухне. А потом наравне с парнями и мужчинами стояла по двенадцать часов одна, в лесу, в секрете. Ходила в разведку и на "железку", сидела в засаде, с оружием в руках встречалась с врагом... Было и трудно, и страшно. Но в этом она даже сама себе никогда не признавалась. Ей тогда, в восемнадцать её девичьих лет, казалось, что самое главное ещё где-то впереди, что героические дела и подвиги, которых жаждало её сердце, ещё будут, будут...
...Под Новый, 1943, год немцы блокировали Станьковский лес, окружили его со всех сторон. О том, чтобы принять бой, нечего было и думать. И командование отдало приказ покинуть лес в организованном порядке.
Из блокады Аде и Марату довелось вырваться врозь. Той части отряда, которой не удалось прорваться через кольцо окружения во время первой стремительной атаки, пришлось расположиться на дневку прямо в снегу почти под носом у немцев, без всякой возможности развести костер, просушиться.
Свои ноги, обутые в растоптанные, да еще промокшие бурки, Ариадна перестала чувствовать еще к полудню. На этих бесчувственных ногах, с которых бурки потом придется спороть, она ходила несколько суток, пока не соединились со своими и бригадой имени Ворошилова.
...После этого Ада две недели ещё держалась и даже на задание ходила на своих обмороженных ногах... Других ещё лечила, другим перевязывала и смачивала риванолом и гусиным жиром обмороженные руки и ноги... Наконец не выдержала, свалилась. И когда показали её бригадному хирургу, было поздно...
На санях, прямо в лесу, начальник медслужбы бригады Иван Максимович Дяченко и ампутировал девушке обе ноги. Прокаленной на огне ручной пилой-ножовкой, без наркоза, просто держали за руки и навалились на грудь.
Придя в себя, Ариадна кричала и требовала пистолет. Через несколько месяцев рейдов на санях и подводе её самолетом переправили на Большую Землю. На Большой земле пошли один за другим госпитали, пошли одна за другой операции...
И вновь, только потому, что вокруг были друзья, жажда жить, жажда вновь вернуться в строй преодолели и физическую боль, и душевную.
В госпитале Ада окончила девятый класс, окончила курсы счетоводов, помогала санитаркам и сестрам в палатах и на кухне, писала за тех, кто не мог сам писать, письма домой, приносила из библиотеки и читала в палатах книги. Новички, только поступавшие в госпиталь, ласково называли её сестрицей...
Она снова научится ходить, притом так ходить, что, возвратившись в родные места, на заседания бюро райкома комсомола из Станьково в Дзержинск будет топать пешком.
А когда станет студенткой, начнет посещать не только танцы, но и занятия по физкультуре. Многим сокурсника почти целый семестр даже в голову не приходило, что эта девушка – инвалид первой группы. Ведь протезы её были сделаны в виде аккуратных и модных сапожек, а чтобы они не скрипели, нужные места она смазывала подсолнечным маслом.
В детстве ее звали «огневкой». Она с одинаковой страстью плясала в клубе, играла с мамой в любительских спектаклях, пела. Однажды к ней подошел военный — в их местах стояла воинская часть. «Кем вы хотите стать?» — спросил он ее. «Летчицей», — ответила она. «Прошу вас, — сказал военный, — идите в балетную школу. Вы созданы, чтоб быть балериной».
Она не стала ни летчицей, ни балериной. Ариадна Ивановна окончила педагогический институт, стала заслуженной учительницей БССР, Героем Социалистического труда, депутатом Верховного Совета.
…В родное Станьково Ада вернулась в 1945 году.. Не было мамы. Не было уже и Марата. Не дождался он Победы, погиб в неравном бою с врагом...
К тёте, где жила теперь Ада, ежедневно приходили соседи, жалели Аду... И это было тяжелее всего. Ада понимала, что это может погубить её... И, чтобы заглушить отчаяние, стала искать себе какое-нибудь занятие, начала шить, встречаться с молодёжью, даже ходить на танцы! Потом работала телефонисткой на почте, комсоргом колхоза, корректором районной газеты. Но всё это было ей не по душе: она чувствовала, что её сердце жаждет чего-то иного...
Поступила на филологический факультет столичного педагогического института. Еще студенткой создала семью, родила дочку и сына. Работала в 28 минской школе. Она была хорошим педагогом. Об этом говорит Золотая Звезда Героя Социалистического Труда, которой она отмечена Указом Президиума Верховного Совета СССР в 1968 году.
Но второй жизнью Ариадны Ивановны был и остается Марат. Она многое сделала, чтобы о подвиге её брата знали все школьники большой тогда Страны Советов. В 28-й минской школе, её усилиями там был открыт музей имени Марата Казея.
…В жизни этой женщины было столько ударов судьбы, что могло бы сломить многих. Пришлось пережить ей и ещё одну потерю. Она знала, что брат погиб, но когда к маленькому домику вокзала подъехали за ней розвальни, и она увидела на них мальчишку с тоненькой шеей и большелобой головой, все у нее дрогнуло, смешалось, и она закричала, теряя память: «Ма-ра-ат!».
Это был и вправду Марат. И вправду брат. Только другой, двоюродный. И так угодно было распорядиться судьбе, что и этого Марата, который с того дня вошел в ее сердце навсегда, она потеряла тоже. Бросился в горящий дом вдовы фронтовика, вынес на руках девочку. И прожил еще одиннадцать дней — будто только для того, чтоб умереть 11 мая, месяц в месяц, день в день смерти ее Марата, но спустя пять лет.
— Маратик очень красивый мальчик был: голубоглазый, русый. В школьном музее я повесила его портрет. Там он больше всего на себя похож. Потом его многие художники рисовали, но каждый на свой манер и не всегда таким, каким он был в жизни. Когда я только создавала музей, художник Юрий Васильевич Нежура, уже покойный, нарисовал большую картину «Последний бой Марата». И целую серию акварелей с видами Станькова под общим названием «Родина Марата». Хорошие, милые акварели… (Из интервью А.И. Казей).
Заслуженный учитель Белорусской ССР, Герой Социалистического труда, Ариадна Ивановна передала музею бесценные семейные реликвии — сшитый мамой матросский костюмчик, фуфайку, ушанку Марата. А также уникальный снимок, сопровождающий теперь все энциклопедические статьи и интернет-публикации. Обычный портрет мальчишки с умными глазами. Ничего особенного. Если не знать, что сделал его обыкновенный фашист, зашедший во двор к бабушке Марата попросить «яйки». На следующий день немец принес снимок — лучшее фото пионера-героя за короткие 14 лет...
— Во время перезахоронения Марата в 1946 году я попросила открыть гроб — очень хотела удостовериться, что в нем лежит именно мой брат. И увидела мертвого Маратика, у которого были оторваны кисти рук и не хватало части черепа. Я тогда срезала с его головы часть белокурых локонов, которые храню до сих пор. (Из интервью А.И. Казей).
«Я не знаю другого человека, который бы нес на себе такую нагрузку, как Ариадна Ивановна. Кроме преподавания предмета, музея, внеклассной работы всей школы, партийной работы (она секретарь школьной парторганизации, член райкома и Минского обкома партии, а на республиканском съезде партии, делегатом которого она была, ее избрали членом Центральной ревизионной комиссии Коммунистической партии Белоруссии), почти нет дня, чтобы она не выступала перед школьниками Минска, перед рабочей и учащейся молодежью институтов и техникумов, перед всеми, кто ее просит об этом. А просят ее многие.
Каждое выступление Ариадны Ивановны стоит ей немалой затраты нервной энергии - ведь она каждый раз заново переживает трагедию своей семьи. Только подумайте: надо каждый день подготовиться к урокам, проверить тетради, выступить в другом конце города, а то и за городом, принять участие в очередном совещании в райкоме. И десятки других дел.
А еще свой дом, семья, заботы. Она хозяйка, на плечах открываются старые раны... Но все, кто рядом с ней, так привыкли, что Ариадна Ивановна Казей со всем справляется, все "вытянет", всем поможет в беде, что, может быть, подчас и забывают, как же трудно ей все это достается.
Она не терпит в отношении к себе никаких скидок...».
НЕСКОНЧАЕМАЯ НИТЬ АРИАДНЫ
Позавчера на Северном кладбище Минска похоронили Ариадну Казей, сестру Марата Казея, юного партизана–героя, подорвавшего себя гранатой вместе с осаждавшими его фашистами. Ариадне Ивановне было 82, Марат погиб в 14, в 1944 году. Но внутренняя, духовная связь этих неординарных людей оказалась настолько крепкой, что ее не сумели прервать ни годы, ни даже сама смерть.
Нельзя не вспомнить и мать Ариадны и Марата — Анну Алексеевну, партизанскую связную. Гитлеровцы арестовали и повесили ее в самом центре Минска, на нынешней площади Свободы. Вот она — героическая и трагическая история простой белорусской семьи. Ариадна Ивановна осталась жива, но военное лихолетье обошлось с ней крайне жестко. В партизанских лесах, будучи юной девушкой, она отморозила ноги, и ей их ампутировали.
И все же Ариадна Ивановна сумела не просто выжить, но уверенно пройти долгую — красивую, как сказала ее коллега, тоже учительница Александра Адамовна Такушевич — жизнь. И на свое 80–летие еще сама пекла пироги — угощение друзьям и коллегам. Герой Социалистического Труда, заслуженная учительница, депутат — об Ариадне Казей написано немало книг, статей.
Но каждое очередное воспоминание приоткрывает какую–то ее новую человеческую черту, добавляет еще одну прекрасную краску в палитру ее личности. Ариадна Ивановна оставалась очень скромной и не хотела, чтобы ей делались какие–либо поблажки. Только очень чистый и сильный человек, пережив огромное горе и страдания, может остаться столь светлым, добрым и мудрым. Ариадна Ивановна вырастила своих двоих детей, воспитала много замечательных учеников.
Еще одним делом всей ее послевоенной жизни стал музей имени брата, Марата Казея, в одном из старейших учебных заведений Минска, в средней школе № 28, где она работала. Многие поколения школьников приходили сюда, чтобы больше узнать о подвиге мужественного пионера. И даже когда небольшие школьные музеи стали массово закрываться, здесь так не поступили. Все не просто сохранили, но с помощью специалистов обновили, заново оформили стенды. И там действительно есть на что посмотреть. Что же дальше? — В нынешнем году музею — 40 лет, он — гордость школы и обязательно будет не просто жить, но и развиваться.
Сегодня это один из лучших музеев города, не зря же ведь и Ариадна Ивановна, и мы в него столько сил вложили, — уверена директор школы историк Людмила Чибирева. Надо сказать, сейчас складывается удивительная и тревожная ситуация: в сознании молодого поколения порой смещаются не то что акценты, а основополагающие представления о событиях Великой Отечественной войны.
И вот уже можно слышать глумливое зубоскальство о том, как здорово пилось бы немецкое пиво, если б не Советская Армия, или наблюдать псевдонаучные размышлизмы о некоей «прогрессивности» «порядка» в 1941 – 44 годах... А собственно говоря, чему удивляться, если даже школьные музеи героев Великой Отечественной войны пытаются записать в анахронизмы советского прошлого. Где тогда нынешним детям впитывать столь необходимую для воспитания национального патриотизма пищу для сердца и ума? Вакуум заполнится ядом. И почему только ученики и педагоги 28–й школы да редакция «СБ» высказали свою скорбь и соболезнования в связи с кончиной героини войны Ариадны Ивановны? А где же остальные? Ведь, несмотря на всю свою человеческую скромность, Ариадна Казей — личность глобального масштаба. За ее гробом впору идти с цветами и благодарной памятью в сердце членам правительства.
Эта женщина сделала то, что не под силу многим другим, — она воплотила в себе безграничную силу духа народа, стала олицетворением его веры в жизнь и себя. Но соболезнования о кончине партизанки, заслуженной учительницы, Героя Соцтруда выразила лишь одна минская школа. Очень грустно...
Галина УЛИТЕНОК,"СБ"
Дата публикации: 19.04.2008
Сестра Марата Ариадна Ивановна Казей
Ариадна пришла в 25-й отряд позже и не всегда была рядом с Маратом, но встречались они довольно часто. А вот из блокады довелось вырваться врозь. Той части отряда, которой не удалось прорваться через кольцо окружения во время первой стремительной атаки, пришлось расположиться на дневку прямо в снегу почти под носом у немцев, без всякой возможности развести костер, просушиться. Свои ноги, обутые в растоптанные, да еще промокшие бурки, Ариадна перестала чувствовать еще к полудню. На этих бесчувственных ногах, с которых бурки потом придется спороть, она ходила несколько суток, пока не соединились со своими и бригадой имени Ворошилова. На этих санях, прямо в лесу, начальник медслужбы бригады Иван Максимович Дяченко и ампутировал девушке обе ноги. Прокаленной на огне ручной пилой-ножовкой, без наркоза, просто держали за руки и навалились на грудь.
Придя в себя, Ариадна кричала и требовала пистолет. Через несколько месяцев рейдов на санях и подводе её самолетом переправили на Большую Землю. Ариадне предстояло еще пять операций, уже под наркозом, долгое лечение, первая примерка протезов. Она снова научится ходить, притом так ходить, что, возвратившись в родные места, на заседания бюро райкома комсомола из Станьково в Дзержинск будет топать пешком. А когда станет студенткой, начнет посещать не только танцы, но и занятия по физкультуре. Многим сокурсника почти целый семестр даже в голову не приходило, что эта девушка – инвалид первой группы. Ведь протезы её были сделаны в виде аккуратных и модных сапожек, а чтобы они не скрипели, нужные места она смазывала подсолнечным маслом.
В Беларусь Ариадна приехала весной 45-го.
Ариадна Ивановна после войны поступила после войны на филологический факультет столичного педагогического института. Еще студенткой создала семью, родила дочку и сына. И 34 года проработала в 28 минской школе. Она была хорошим педагогом. Об этом говорит Золотая Звезда Героя Социалистического Труда, которой она отмечена Указом Президиума Верховного Совета СССР в 1968 году.
Но второй жизнью Ариадны Ивановны был и остается Марат. Она многое сделала, чтобы о подвиге её брата знали все школьники большой тогда Страны Советов. В 28 школе был открыт музей имени Марата Казея.
СЕСТРА МАРАТА
Аде шёл семнадцатый год. Она окончила восемь классов, у неё были уже свои собственные планы и взгляды на жизнь, и намерения её были определённые и твёрдые.
- Мама, я подаю документы в лётную школу.
- Что ты сказала?
Ада повторила:
- Это слово твёрдое. Я подаю документы в лётную школу.
- Лучше ты ничего не придумала? - Брови матери сошлись, добрая улыбка пропала с лица. - Большей глупости, спрашиваю, ты не могла придумать?
- Уже всё решено.
Споры, уговоры, крик - ничего теперь не помогло бы. Мать знала об этом и больше не сказала ни слова.
- Тоже мне, лётчица! - с издёвкой протянул младший брат Ады Марат.
- Не твоё дело, замолчи! - прикрикнула Ада на брата и, чтобы хоть чуть смягчить мать, добавила: - И Костя Кривицкий подаёт, и Павлик Казей, и Костя Бондаревич... У нас уже всё готово. Даже справки от врача... Завтра понесём документы на почту.
Однако ни документы отнести, ни учиться в лётной школе Аде не довелось. "Завтра" - 22 июня 1941 года - началась война.
Дом Казеев стоял крайним в деревне Станьково. Уже на второй день войны возле него начали останавливаться солдаты - по одному, по несколько человек, целыми отделениями.
Теперь в доме ежедневно варили суп в двухвёдерных чугунах. Всю, какая была, одежду Анна Алексеевна пустила на перешивку. Солдаты переодевались, и те, кто мог идти, шли дальше. Раненых перевязывали и прятали в погребе.
Ада во всём помогала матери: надо было и к доктору Русецкому сбегать, и перебинтовать раненых. А главное - надо было всё время быть настороже, потому что с первых дней войны в Станьково начали появляться переодетые немецкие десантники.
Однажды, на пятый или шестой день войны, Аду разбудил плач матери.
- Мамочка, родная, что случилось?
- Доченька, немцы пришли!
- Где они? - Ада припала к окну.
- Ах, боже ты мой, едут! - с плачем вбежала к ним соседка.
И Ада увидела: здоровые, самодовольные, нахальные, они ехали по станьковской улице.
Вот один остановил мотоцикл у дома Казеев.
- Яйка! Млеко! Шпек! - первые слова, услышанные Адой от завоевателей её родной деревни, её земли... Той земли, по которой она бегала маленькой, которая ласкала её босые ноги, которая цвела розами, шумела берёзовыми рощами...
Ада с Маратом выполняли поручения комиссара Домарёва. Он пришёл к ним в дом раненый. И теперь, переодетый, с документами на имя их отца, которого будто бы "освободили доблестные немецкие войска" из "советской тюрьмы", он лежал у них за перегородкой и что-то всё писал и писал... Ада и Марат разносили его записки-обращения окруженцам, которые до поры до времени жили в соседних деревнях.
По заданию комиссара Домарёва они сходили в разрушенную будку в военном городке и принесли линолеум. Комиссар Домарёв и лейтенант Комаров вырезали из него печати... О, те печати сослужили большую службу! Сколько справок и паспортов было заверено теми печатями!
Когда похолодало, когда ночи в лесу стали по-осеннему неприветливыми, в "штаб", как называл Домарёв их дом, по ночам стали приходить "лесные люди"... И хотя делалось это очень осторожно, всё же нашлись глаза, что подглядели, нашлись уши, что подслушали, и нелюди, что донесли...
Однажды Анна Алексеевна и Домарёв, как обычно, пошли в лес. Никто не знал, что над ними уже нависла страшная угроза ареста.
- Наносите, дети, воды и разожгите плиту. Надо всё перемыть, и в дорогу двинемся...
Ада с Маратом старались: носили и грели воду. Вдруг Марат глянул в окно:
- Ада, немцы идут к нам!
Ада успела только схватить и засунуть в носки тапочек печати, которые забыл спрятать Домарёв.
Немцы перевернули в доме всё вверх дном, избили Аду. Но печатей не нашли... Тогда они сделали засаду. Мать и Домарёв постучали в окно, ни о чём не догадываясь... Их схватили, связали руки...
- Мама! Мамочка!
Мать услышала этот крик.
- Дети, я вернусь!..
...Ада не помнит, сколько времени просидела она неподвижно, сложа руки и глядя в одну точку. Опомнилась лишь тогда, когда ей сказали идти в сельсовет.
У сельсовета, где теперь помещался полицейский участок, Ада увидела чёрную закрытую машину.
- Мамочка! Мы тут! Я и Марат!
Из машины долетел только кашель матери.
- Мамочка!..
- Не волнуйтесь, дети, я вернусь!..
Это были последние слова матери.
Тяжёлая, будто камень, рука оторвала Аду от дверей машины, швырнула в сторону. Взревел мотор. Машина исчезла.
Допрашивал Аду немецкий офицер без переводчика. Он сам хорошо знал русский язык.
- Если ты хочешь, чтобы твоя мать вернулась домой, ты должна сказать, кто такой Домарёв, с которым она так часто ходила в лес.
- Я не знаю Домарёва. У нас живёт наш отец. Его недавно освободили немецкие войска из советской тюрьмы.
- О! Ты не знаешь, что он комиссар?..
- Я не знаю комиссара.
- А вот это ты знаешь?! - Тонкая выхоленная рука в перстнях открыла изящный лакированный футляр. Так же не спеша достала красивую, словно игрушка, плеть. - Так я познакомлю! - И страшная, нечеловеческая боль обожгла девушку. Раз, второй, третий!.. - Вывести! Пускай вспомнит!
...Накануне Октябрьского праздника Анну Алексеевну Казей и комиссара Домарёва гитлеровцы повесили в Минске, на площади Свободы. Несколько дней висели их тела с прибитыми на груди досками "Я помогал партизанам"...
Анну Алексеевну кто-то узнал. Она была в том же голубом халатике, в котором вышла в последний день из дома. И ещё узнали по косам. У нее были красивые длинные косы. Как у молодой девушки...
Мысли о мести не давали Аде уснуть. Она решила: надо идти к партизанам! Там уже Марат. Там и её место!
Бабке Ада сказала, что отправляется в Минск, повезёт замужней сестре Лёле и тёте продукты... И бабка старалась: упаковывала сумки с крупами, мукой, луком... Откуда-то подвернулся дядька - ехал с возом сена в Дзержинск. Предложил подвезти Аду с её сумками.
Ада не отказалась. Положила всё на воз.
- Вы, дяденька, едьте, а я тропинкой пойду. На шоссе встречу вас, там и подъеду. А то коню и так тяжело.
Дядька поехал трусцой по большаку.
У Ады же была своя дорога. Как только дядька немного отъехал, повернула на Ляховичи, - прощайте, сумки с луком и крупами.
А вечером она была уже в Ляховичах, у дальних родственников дяди Алексея и тёти Нади - партизанских связных.
- Ну, дядя, от вас я уже никуда не пойду. Только в партизаны.
- Так они и сами сегодня у меня будут...
Вечером в окно постучали.
- Оставим, Алексей, у тебя соль, а когда будем ехать назад, заберём.
Ада подошла к незнакомому усатому мужчине, по-видимому, старшему в группе.
- Возьмите, дяденька, меня в отряд...
- В какой отряд? Кто тебе сказал, что я из отряда?
- Мой брат где-то в партизанском отряде. Марат Казей...
- Марат?! Марата мы знаем... - заметно смягчился усатый.
И вот, наконец, лес!
Костёр. Над костром - котёл. А дальше "улица" - с обеих сторон землянки. И надо всем этим по-зимнему белая шапка старых сосен...
Первым Ада в лагере встретила Марата. Маленький, в форменной армейской шинели, с котелком в руках, он бежал на кухню...
- Марат!
- Ада!
Взвод спал. Но только появилась Ада, сон как рукой сняло.
- Ура! Нашего полку прибыло! Хлопцы, девчата! Ада пришла.
И принялись тут же Аду "обмундировывать". Кто дал свои запасные портянки, кто принёс ботинки.
Вечером Аду вызвали в штаб.
- Устроилась? Нравится у нас на даче? - пошутил начальник штаба и перешёл к самому главному: - А теперь скажи, почему ты пришла к нам?
У Ады не нашлось слов. Она только и смогла сказать:
- Я пришла... чтобы быть со своими людьми...
- Хорошо, - сказал начальник штаба, - будешь со своими людьми, будешь воевать.
И Ада воевала. Мыла и ремонтировала партизанскую одежду. Дежурила на кухне. А потом наравне с парнями и мужчинами стояла по двенадцать часов одна, в лесу, в секрете. Ходила в разведку и на "железку", сидела в засаде, с оружием в руках встречалась с врагом... Было и трудно, и страшно. Но в этом она даже сама себе никогда не признавалась. Ей тогда, в восемнадцать её девичьих лет, казалось, что самое главное ещё где-то впереди, что героические дела и подвиги, которых жаждало её сердце, ещё будут, будут...
...Под Новый, 1943, год немцы блокировали Станьковский лес, окружили его со всех сторон. О том, чтобы принять бой, нечего было и думать. И командование отдало приказ покинуть лес в организованном порядке.
Трудно выходили из блокады. Голодные, плохо одетые и обутые люди вынуждены были залечь и пролежать, закопавшись в снег, с утра до ночи. А тут ещё как раз ударил мороз с ветром. Люди замерзали. Пролежала весь день в снегу и Ада. Попыталась погреть онемевшие ноги - постучала узкими хромовыми сапогами, но на неё прикрикнули: никакого шума! И она больше не шевельнулась до наступления ночи.
Ночью партизаны попытались прорваться к соединению, действовавшему в Копыльском районе, но были обстреляны немцами. Ада упала в яму, наполненную водой. А когда выбралась из ямы, вокруг не было ни одного человека... Всю ночь блуждала Ада по лесу. Утром вышла на дорогу, которая привела её к маленькой деревушке. В крайней хатке хозяйка накормила Аду картошкой больше ничего не было. В соседней хате Аде дали лапти и тёплые шерстяные чулки... Но сама она переобуться уже не смогла. Пришлось хозяину разрезать ножом голенища сапог, а потом чуть ли не силой отдирать их от обмороженной кожи...
- Э, голубушка, да ты же загубила свои ноги! - И сейчас же приказал невестке принести с улицы снега.
Но ни растереть хорошенько ноги снегом, ни задержаться в этом тёплом доме Ада не могла: каждую минуту могли зайти немцы или полицаи...
Снова набрела на хутор, снова добрые люди накормили и обогрели её, снова перевязала она свои искалеченные ноги...
Через неделю кое-как добралась назад в Станьковский лес, к своему разрушенному лагерю. Здесь её радостно встретили друзья-партизаны.
...После этого Ада две недели ещё держалась и даже на задание ходила на своих обмороженных ногах... Других ещё лечила, другим перевязывала и смачивала риванолом и гусиным жиром обмороженные руки и ноги... Наконец не выдержала, свалилась. И когда показали её бригадному хирургу, было поздно...
- Ампутация! - больше Ада уже ничего не слышала.
Теряя сознание, лишь успела подумать, как о чём-то чужом и далёком: "А говорили, у меня красивые ноги... Номер 34..."
Когда вновь вынырнула из этого бездонного забытья, спросила совсем о другом:
- А теперь куда меня?..
- Ты боец, партизанка и останешься в своём отряде...
И если б не эти дорогие слова, если б не преданная партизанская дружба, кажется, никогда бы не выжила...
Отправить Аду самолётом в Москву командование смогло через полгода, когда добрались до воспетых Купалой Сосен на Любанщине. Неподалёку от Сосен находился партизанский аэродром.
Командование отправляло в Москву учиться в Суворовском училище и Марата. Но Марат и слушать об этом не хотел.
- Из своего отряда я никуда не уйду до конца войны!
На Большой земле пошли один за другим госпитали, пошли одна за другой операции...
И вновь, только потому, что вокруг были друзья, жажда жить, жажда вновь вернуться в строй преодолели и физическую боль, и душевную.
В госпитале Ада окончила девятый класс, окончила курсы счетоводов, помогала санитаркам и сестрам в палатах и на кухне, писала за тех, кто не мог сам писать, письма домой, приносила из библиотеки и читала в палатах книги. Новички, только поступавшие в госпиталь, ласково называли её сестрицей...
В 1945 году Ада вернулась в родное Станьково. Не было мамы. Не было уже и Марата. Не дождался он победы, погиб в неравном бою с врагом...
К тёте, где жила теперь Ада, ежедневно приходили соседи, жалели Аду... И это было тяжелее всего. Ада понимала, что это может погубить её... И, чтобы заглушить отчаяние, стала искать себе какое-нибудь занятие, начала шить, встречаться с молодёжью, даже ходить на танцы! Потом работала телефонисткой на почте, комсоргом колхоза, корректором районной газеты. Но всё это было ей не по душе: она чувствовала, что её сердце жаждет чего-то иного...
И Ада поехала в Минское облоно.
Ей сказали:
- Мы можем дать вам направление в школу. Учиться вы будете заочно.
- Но я же не знаю, как учить...
- Зато вы знаете, чему учить... А впрочем, поступайте в пединститут на стационар.
И Ада поступила и окончила Минский педагогический институт имени Горького.
Ариадна Ивановна Казей живёт теперь в Минске и работает в 28-й средней школе. Преподаёт родной язык и литературу.
Ей присвоено почётное звание Героя Социалистического Труда.
Выросли дети, и у неё бегают уже внуки...
Алена Василевич
Перевод с белорусского Б.Бурьяна И В.Машкова
АРИАДНА, СЕСТРА МАРАТА
Рассказывает Ариадна Казей, сестра Героя Советского Союза Марата Казея, и сама Герой Социалистического Труда, заслуженный учитель.
Отец, Иван Георгиевич Казей - 10 лет служил на Балтфлоте, привез с Балтики тельняшку, которую потом всегда носил под кожаной курткой. И еще привез имя ее брату — Марат, в честь крейсера, на котором служил. Затем работал на МТС в родном селе Станькове Минской области, был коммунистом. Но его, беззаветно преданного Родине и революции репрессировали ещё в 1934 году (в 1959 реабилитировали)
Мама тоже была активисткой и ходила в кожаной куртке. Красная косынка на ее черных волосах всегда алела вызывающе ярко. Её тоже арестовали, как жену врага народа.
- Существует выражение: «Безумная любовь». Приходилось ли вам встречать такой силы чувство?
- Да.
- Кто эти двое?
- Мои родители.
- Было что-то, что они любили больше?
- Свою страну.
- Без чего человек не может прожить?
- Без друзей
- У какого человека могут быть истинные друзья?
- У того, кто точно знает, где его враг.
Выпустили Анну Казей из застенков буквально перед самой войной. Когда уже гестаповцы уводили ее из дома за связь с партизанами, навсегда остался в памяти ее последний крик: «Дети, берегите друг друга. Я вернусь!» Ее увели из дома, потом в черной крытой машине увезли из села.
Она не вернулась. Ее повесили 7 ноября 1941 года.
Это была одна из первых публичных казней в Минске.
После смерти матери Марат с Ариадной ушли в партизанский отряд, ей 16 лет, ему на 3 года меньше.
- Что считаете своим главным долгом?
- Рассказывать о брате.
- Что вам труднее всего?
- Рассказывать о брате.
«Маратик очень красивый мальчик был: голубоглазый, русый. В школьном музее я повесила его портрет. Там он больше всего на себя похож. Потом его многие художники рисовали, но каждый на свой манер и не всегда таким, каким он был в жизни. Когда я только создавала музей, художник Юрий Васильевич Нежура, нарисовал большую картину «Последний бой Марата». Лучше всех Марата сфотографировал немец.
Когда в 1965 году потребовался снимок для посмертного присвоения Марату Казею звания Героя Советского Союза, примерно соответствующий возрасту погибшего подростка, Ариадна Ивановна послала в Президиум Верховного Совета СССР самую качественную фотографию, которая нашлась у нее в семейном альбоме. Сделал ее добротно и на совесть за пару яиц забредший в их хату в первые дни войны немец.
Именно это фото вошло во все советские энциклопедии и учебники и стало хрестоматийным».
Марат был разведчиком штаба партизанской бригады им. К. К. Рокоссовского. Ходил в разведку, как в одиночку, так и с группой. Участвовал в рейдах. Подрывал эшелоны. За бой в январе 1943 года, когда, раненый, он поднял своих товарищей в атаку и пробился сквозь вражеское кольцо, Марат получил медаль «За отвагу» и «За боевые заслуги».
Сохранился наградной лист, в котором разведчик штаба бригады Марат Казей, рождения 1929 года, по национальности белорус, представлялся к награде – медали «За отвагу».
Марат ходил в шинели и гимнастёрке, которые ему были сшиты отрядным портным. На поясе всегда носил две гранаты. Одну справа, другую слева. Однажды сестра Ариадна спросила его: почему бы обе не носить с одной стороны? Он ответил как бы шуткой: чтобы не перепутать – одну немцам, другую себе. Но взгляд при этом был совершенно серьезным.
Когда Марат совершил свой последний подвиг, Ариадны в отряде уже не было.
Во время одной из операций, пролежав долгие часы на снегу, прячась от карателей, она сильно обморозила ноги. Вернувшись в лагерь, через некоторое время обнаружили, что началась гангрена. Начальник медслужбы принял решение — ампутировать ноги, ибо последствия могут быть необратимыми. Она лежала на телеге, под елью, в полном сознании, не думая о предстоящей операции, стараясь не смотреть на сопровождавшего ее парня, который, зная, что ее сейчас ждет, беззвучно плакал, упав на круп лошади.
Ноги ей ампутировали простой пилой-ножовкой, без наркоза (откуда в лесу наркоз?)
В 1943 году Ариадну доставили в госпиталь под Москвой, ей предстояла сложнейшая операция.
Всего было пять подобных операций в жизни этой мужественной женщины.
Она вернулась в родное село уже на исходе войны, зная, что брат погиб. Но, не зная, конечно, того, что он навеки будет стоять памятником на одной из площадей Минска.
В тот последний свой день Марат и командир разведки штаба бригады Ларин, рано утром на конях приехали в деревню Хоромицкие. Ларину надо было встретиться со связным. Не более чем через полчаса раздались выстрелы. Деревню охватывала цепь немцев и полиции. Партизаны пытались уйти. Ларина уже в поле догнала пуля. Марат успел достичь кустов, там и пришлось принять бой.
Это происходило практически на глазах у всей деревни. Потому все и стало известно.
Немцы и полицаи хотели его взять живым, видели, что забежал в кусты и стал отбиваться подросток
Он стрелял до последнего патрона, затем бросил первую свою гранату, затих, потом встал и крикнул: «Все, теперь берите меня!» — и они поднялись и побежали к нему, — и тогда он снял с пояса ту, вторую гранату . . .
Чувствуя, что пуля может сразить его раньше, чем разорвётся поднятая над головой граната, Марат ринулся к опешившим гитлеровцам. От взрыва упали мёртвыми ещё несколько фашистов…
Так погиб 14-летний Марат Казей.
Марата, Ларина и еще одну партизанку, которую облава застала в деревне, хоронили с почестями.
Из приказов по бригаде имени Рокоссовского, изданных в 1944 году, Марату посвящено четыре. Три – с объявлением благодарности за выполнение боевых заданий. Четвертым – предписывалось считать Марата героически погибшим в неравном бою с немецко-фашистскими захватчиками 11 мая 1944 года в деревне Хоромицкие.
Юный герой был награжден орденом Отечественной войны I степени. 8 мая 1965 г.Указом Президиума Верховного Совета СССР Марату Казею посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
В октябре 1958 года в селе Станькове Минской области на родине Марата ему был открыт памятник. На мраморном обелиске написано: "ВЕЧНАЯ СЛАВА ПИОНЕРУ КАЗЕЮ МАРАТУ ИВАНОВИЧУ".
В родной деревне Марата Станьково Дзержинского района Минской области его именем названа средняя школа и создан музей. Каждый год 9 мая учащиеся школы проводят торжественную линейку возле мемориала Марата Казея.
Жизнь сестры героя была полна потерь, каждая из которых может повергнуть другого в непроходящее уныние. А ею жизнь эта воспринималась как обретение.
- Чего человек должен в себе стыдиться в первую очередь?
- Душевной лени.
В детстве ее звали «огневкой». Она с одинаковой страстью плясала в клубе, играла с мамой в любительских спектаклях, пела. Однажды к ней подошел военный — в их местах стояла воинская часть. «Кем вы хотите стать?» — спросил он ее. «Летчицей», — ответила она. «Прошу вас, — сказал военный, — идите в балетную школу. Вы созданы, чтоб быть балериной».
Она не стала ни летчицей, ни балериной. Ариадна Ивановна закончила педагогический институт, стала заслуженной учительницей БССР, Героем Социалистического труда, депутатом Верховного Совета.
Она работала педагогом в 28-й минской школе, её усилиями там был открыт музей имени Марата Казея.
- Какая психология, по-вашему, наиболее вредна для профессии учителя?
- Психология старой девы. В класс надо не входить — влетать на крыльях.
-Какие ученики вам нравятся?
-«Няўрымслівыя», точное белорусское слово — неудержимые. И с чувством юмора.
- А послушные?
- Послушание — бич школы.
- Почему?
- Послушный никогда не полезет на рожон за свои принципы.
Журналист Вячеслав Морозов, работавший собственным корреспондентом «Пионерской правды», написал и издал книгу о жизни Марата Казея «В разведку шел мальчишка».
Писатель Станислав Шушкевич тоже написал книгу про Марата Казея, которую назвал "Отважный Марат".
А Ариадне Казей посвятил свою книгу «Нить Ариадны» писатель Борис Костюковский.
- Что считаете главным в женщине?
- Пикантность.
- Как любите проводить свободное время?
-За рулем своей машины.
- Назовите одно из сильных эстетических впечатлений.
- «Юдифь» Джорджоне.
- Что такое отчаяние?
- Не знаю. Я не испытывала этого чувства.

В жизни этой женщины было столько ударов судьбы, что могло бы сломить многих. Пришлось пережить ей и ещё одну потерю. Она знала, что брат погиб, но когда к маленькому домику вокзала подъехали за ней розвальни и она увидела на них мальчишку с тоненькой шеей и большелобой головой, все у нее дрогнуло, смешалось, и она закричала, теряя память: «Ма-ра-ат!»
Это был и вправду Марат. И вправду брат. Только другой, двоюродный. И так угодно было распорядиться судьбе, что и этого Марата, который с того дня вошел в ее сердце навсегда, она потеряла тоже. Бросился в горящий дом вдовы фронтовика, вынес на руках девочку. И прожил еще одиннадцать дней — будто только для того, чтоб умереть 11 мая, месяц в месяц, день в день смерти ее Марата, но спустя пять лет.
- Что такое мужество?
- Любовь к людям.
Умерла Ариадна Ивановна Казей в апреле 2008 года, похоронена на Северном кладбище Минска.
Герои и судьбы.
Марат, Ариадна Казей
Дремлет месяц, Ариадна.
Спят станьковские леса.
Ночь морозна, непроглядна.
Вспышек дальних полоса.
Помнишь светлый взгляд Марата?
Вы прощались навсегда.
Ариадна... Ты для брата
Путеводная звезда.
Он разведчиком в отряде.
Ловкий, смелый, молодой.
Он не думал о награде.
Он последний принял бой.
Гнев блестел а глазах Марата.
Ветер смерти жёг лицо.
Эй, последняя граната,
Угощай врагов свинцом!
Дремлет месяц, Ариадна.
Спят станьковские леса.
Ночь морозна, непроглядна.
Вспышек дальних полоса…
Всё она, война треклята.
Ты вини её одну.
И живи. За маму, брата.
Встреть победную весну.
Открытие мемориала Герою Советского Союза Марату Казею в д. Станьково. 1987 г.
Выступает Герой Социалистического Труда Ариадна Ивановна Казей.
Фото И. Шабалинского
МУЖЕСТВО

Мне хорошо запомнилась та первая встреча в осеннем парке...
...Порывистый ветер разносил золотистые листья, мальчишки ловко подхватывали их на лету. Ариадна Ивановна задумчиво поглядывала на ребят: «Когда я видела брата в последний раз, ему было, пожалуй, столько же, сколько им — лет тринадцать-четырнадцать».
Народу в осеннем парке все прибавлялось. Подходили к Ариадне Ивановне боевые товарищи — бывшие партизаны, по-братски, крепко пожимали руку. Тепло приветствовали ее комсомольские, пионерские работники. В аллеях парка показался один пионерский отряд, дугой, третий... Большая поляна на берегу Свислочи заалела галстуками.
...Медленно спадает белое покрывало. На гранитном пьедестале знакомая мальчишеская фигурка. Марат, брат ее... Весь в порыве. С занесенной над головой гранатой, с той, последней, с которой он пошел на врагов.
На митинге выступали боевые друзья Марата, командир партизанского отряда Н. Ю. Баранов, а потом и она, сестра юного героя, бывшая партизанка, учительница 28-й минской средней школы. Говорила она медленно, стараясь скрыть волнение...
Проходил этот митинг около двадцати лет назад, и тогда мало кто знал о самой А. И. Казей, о судьбе этой мужественной женщины. А она необыкновенна, ее судьба.
В июне сорок первого Ада только что окончила семилетнюю школу. Бойкая, быстрая, бегала она с братишкой по утрам на лесные поляны: спела земляника. На вид совсем еще выглядела девочкой, а мечты у Ады были большими-большими. Звало небо, видела себя уже летчицей. А то вдруг сообщала подругам восторженно — «только балериной!». Но все-таки брала верх самая сокровенная ее мечта — стать учительницей, как Анна Казимировна, их преподаватель литературы.
«Летчица, балерина, учительница... Оставь все свои мечты! Забудь»,— об этом сразу подумала Ада, когда от сельского почтальона услышала короткое страшное слово: «Война!»
Их дом стоял на окраине села. У самой шоссейной дороги. И война вошла в семью Казеев с первых дней. Шли усталые беженцы, громыхали машины с военной техникой. В небольшой хате Анны Александровны находили приют раненые красноармейцы, женщины с детьми.
Немецкий гарнизон расположился за несколько километров от Станьково, и фашисты уже рыскали по хатам... А станьковцы уходили в леса... Анна Александровна очень беспокоилась за Марата, за Аду. Куда они начали исчезать? О чем перешептываются? Все же дозналась. Убегали ее дети перерезать провода, которые немцы протянули вдоль дороги по направлению к станции Негорелое.
Что могла сказать мать своим сразу повзрослевшим детям? Могла ли она запретить им эти рискованные поступки, если сама уже наладила связь с партизанами и подпольщиками, выполняла их первые задания? Однажды Ада и Марат прибежали домой запыхавшиеся, встревоженные:
— Мама, во ржи кто-то стонет.
Так в семье Казеев появился «родственник», раненый командир. Чтобы не вызвать подозрений, партизаны подготовили для него документы. Ада и Марат помогали матери ухаживать за раненым. А гитлеровцы уже присматривались к домику на окраине села. Начались аресты. Вначале гитлеровцы схватили Анну Александровну, затем арестовали и командира.
Это произошло как раз 7 ноября 1942 года. Анну Александровну Казей вместе с командиром повесили на площади в Минске. Она ничего но сказала, никого не выдала.
О страшной вести этой узнали дочь с сыном через несколько дней. Возвратилась из города одна женщина, подошла к ним, обняла: «Сиротки вы мои, дорогие мои...»
Иного решения у них теперь не было — только бороться, только мстить за поруганную землю, за маму. Они стали партизанами. Вначале Марат сражался в одном отряде с Адой. Она — рядовой боец. Он — разведчик. Ей было шестнадцать, ему шел тринадцатый.
Девушка с голубыми ясными глазами, в коротком полушубке и в папахе с красной полоской наискосок! Откуда у тебя брались силы? Сколько горя и тягот обрушилось сразу на твои похудевшие плечи? Ада ходила в засады, участвовала в боевых охранениях, несла внутреннюю караульную службу, стирала белье и шила, кормила бойцов и ухаживала за ранеными. Не раз ей пришлось смотреть смерти в глаза. Особенно тяжело пришлось, когда началась блокада. На подавление партизан гитлеровцы бросили крупные подразделения. Окружали со всех сторон. Бои. Перестрелки.
Зима сорок второго была суровая, снежная. И вот однажды, выходя из блокады, голодная и усталая, Ада пролежала в снегу целый день. Не догадывалась тогда, какая беда се поджидает. Обе ноги были обморожены. В таком состоянии она нашла силы еще раз пойти в разведку, узнать о численности гитлеровцев.
Возвратилась в лагерь и уже не могла стоять на ногах. Началась гангрена...
— О, если бы не друзья-товарищи... Как бы я без ног… Они ухаживали за мной как за маленьким ребенком, не оставляли одну. Вот когда я по-настоящему поняла цену дружбы и товарищества. Несколько месяцев пролежала в партизанском лагере. А потом везли меня хлопцы на повозке по ночам через леса и болота. Все же удалось переправить самолетом на Большую землю.
Иркутск. Госпиталь. Как жить дальше? Душа рвалась в Белоруссию, снова бороться, добивать врага. Как только встала на протезы, сразу за письмо в Москву, в Центральный штаб партизанского движения. Конечно, получила отказ. Очень переживала, тосковала по родным краям, по Марату. А его уже в это время не было в живых. Узнала о гибели брата позже, когда приехала домой в освобожденную Белоруссию.
В Станькове хорошо помнят, как вернулась Ада домой. Одно у нее было желание — работать. Идет в телефонистки. Ее избирают секретарем колхозной комсомольской организации. Стремится сделать как можно больше. Несмотря на физическую усталость, Ада работала на току, на сенокосе. Шла на воскресники, выступала с беседами, вела за собой колхозную молодежь.
Шло время. Все чаще возвращалась девушка к мучавшему ее вопросу: как жить дальше. «Балерина, летчица, учительница...» Теперь осталось у нее только третье. Она едет в Минск, в педагогический институт.
—Студенческие годы, такие светлые и незабываемые. Столько у меня новых друзей появилось,— вспоминает Ариадна Ивановна.— Без них бы мне совсем трудно пришлось. Особенно запомнилась Леночка Шнейдер. Дорогой мой человек, как у нее хватало терпения со мной возиться. Как сейчас помню — впереди Лена с двумя портфелями, я за ней: с этажа на этаж и из аудитории в аудиторию. В институте долгое время не знали, что я на протезах.
Педагогическую практику по белорусскому языку и литературе Ариадна прошла успешно. Некоторые учителя даже подумали, не работала ли она до вуза в школе. А было у нее всего-навсего огромное желание стать такой, как Анна Казимировна, ее первая учительница литературы.
—Помню, вышла после практики из класса, ученики за мной: «Ариадна Ивановна, вам «пять» поставят. Обязательно». Переживали за меня. Угадали — действительно тот урок на «отлично» был оценен. Но вот свой первый урок в 28-й школе, куда меня после вуза направили, провела неудачно. Как меня тогда директор школы успокаивала, веру в мои силы вселяла. Потом все вошло в колею. Конечно, трудности еще не раз встречались.
Позади у коммуниста Ариадны Ивановны Казей — заслуженной учительницы БССР — четверть века работы в школе. Ее уроки — это уроки жизни, каждый раз открытие чего-то нового. Трудится она с вдохновением, готовится к занятиям много. Тесно связывает программный материал с жизнью, с историей прошлого и настоящим белорусской республики. Встречи с писателями и поэтами, просмотр спектаклей, использование наглядных пособий, картин художников и рисунки самих ребят к произведениям литературы — все это захватывает учащихся, помогает им изучать литературу с глубоким интересом. Потому не бывало в классах Ариадны Ивановны ни одного неуспевающего.
Она учит, воспитывает. И предметом своим, и личным примером — всей своей жизнью. Самую яркую, самую подробную характеристику об А. И. Казей я прочла в школьных сочинениях на тему: «Кто твой любимый герой?»
Валя К.: «Мы знаем много героинь войны. Среди них и наша учительница — партизанка Ариадна Ивановна Казей. Вернулась с войны инвалидом, но огромнейшая сила воли, ее большая любовь к жизни взяли верх. Полюбилась она нам своей удивительно красивой натурой и добрым щедрым сердцем. Отличает ее огромная работоспособность, не знает она отдыха».
Наташа А.: «Из уроков Ариадны Ивановны узнаем не только новую тему, но и многое, что пригодится в жизни. Красива наша учительница не только лицом, но и душой, всегда готова помочь тебе. Мне хотелось бы быть похожей на нее».
Никогда не забыть Ариадне Ивановне июль 1968 года. Как делегат она участвовала в работе Всесоюзного съезда учителей. И в те дни в Кремлевском Дворце съездов узнала, что ей, в числе других педагогов, присвоено звание Героя Социалистического Труда. Столько радостных волнений принесло это сообщение! Ну как же — прибавилась к ее боевой медали «За отвагу» еще одна большая награда — орден Ленина и Золотая медаль «Серп и Молот».
И по-прежнему неутомимый труд — уроки, уроки, помощь пионерам в организации работы школьного музея Марата Казея, который вот уже много лет действует в 28-й средней. И частые звонки ей отовсюду с просьбами встретиться, рассказать о брате — юном партизане, Герое Советского Союза Марате Казее. Спешит тогда ее неутомимый старенький «Запорожец» на зов все новых и новых друзей такого же неутомимого его водителя. А дома семья, свои заботы. Дочка Ада уже внуков подарила. Кстати сказать, пошла она маминой дорогой — стала педагогом. Сын Андрей учится в военном училище.
Недавно Ариадна Ивановна Казей ушла на заслуженный отдых. Но она не из тех, кто ищет покоя. И теперь продолжает вести большую работу по военно-патриотическому воспитанию молодежи. Часто бывает она в своей родной школе, где прошли долгие годы ее самоотверженного учительского труда. Спешит к ребятам в музей Марата Казея. И учатся школьники у этой удивительной женщины мужеству, стойкости, беззаветному служению Родине.
Л. Восковцова
Источники:
Костюковский, Б. Жизнь как она есть: повесть /Борис Костюковский.- Москва: Детская литература, 1973.
Костюковский, Б. Нить Ариадны: повесть/Борис Костюковский. Избранное- Москва,: Советский писатель, 1984.- С. 11-191.
Валаханович, А.И. Дзержинщина: прошлое и настоящее/ А.И. Валаханович, А.Н. Кулагин.- Минск: Наука и техника, 1986.- С. 92-93.
«…Там Беларуси выше всей земля Дзержинщины моей…»/ Авт. текста А.С. Криворот [и др.] . – Минск, 2001. – С.6.
Памяць: гісторыка-дакументальная хроніка Дзяржынскага раёна.- Мінск: БЕЛТА, 2004.- С. 589.
Дзержинск. 860 лет / текст О.Ф. Черненко [и др.].- Минск: РИФТУР, 2006.- С.8.
Шабалинский, И.И. Земляки: шестьдесят пять созидательных лет Дзержинщины/ И.И. Шабалинский, Е.А. Стельмах.- Минск: Энциклопедикс, 2009.- С.64.
“…Там Беларуси выше всей земля Дзержинщины моей”/ Авт. текста О.Ф. Черненко [и др.].- Минск: РИФТУР, 2010.- С.8.
Гарады і вёскі Беларусі: энцыклапедыя. Т.8. Мінская вобласць. Кніга ІІ.- Мінск, 2011.- С.96.
Уладзімірова, А. Арыядна/ А. Уладзімірова//Сцяг Кастрычніка.- 1967.- 22 чэрвеня.
Фомчанка, А. Праз выпрабаванні /А. Фомчанка //Сцяг Кастрычніка.- 1968.- 4 ліпеня.
Костюковский, Б. Нить Ариадны: повесть //Борис Костюковский //Звезда.- 1971.- № 6,7.
Казей, А.И. Пуцёўка ў жыццё/А.І. Казей //Сцяг Кастрычніка.- 1977.- 12 лістапада.
Васкоўцава, Л. Мужнасць /Л. Васкоўцава //Сцяг Кастрычніка.- 1981.- 21, 25 ліпеня.
Восковцева, Л. Мужество /Л. Восковцева //Труд. Талант. Доблесть. В 2-х частях. Ч.1.- Минск: Беларусь, 1981.- С.310 – 315.
Чарнышова, І. З героем у сэрцы /І. Чарнышова //Сцяг Кастрычніка.- 1981.- 20 кастрычніка.
Юбілей в. Станькава / Фота А. Трыгубовіча // Сцяг Кастрычніка.- 1989.- 3 чэрвеня.
Казей Ариадна Ивановна // Минская область: энциклопедия. Д – Я.- Минск, 2007.- С.135.
Казей Ариадна Ивановна, учительница средней школы //Твои герои, Беларусь! Герои Социалистического Труда: биографический справочник.- Минск, 2014.- С.105.
Савинов, Б. Жизнь как подвиг / Борис Савинов // Узвышша.- 2015.- 24 снежня.