Гурин Антон Иосифович

(1910-1962 гг.)

Биография

Год рождения     15 сентября 1910 

Место рождении  дер.    Шпильки Минской обл.

Место смерти      Ленинград, 1962 год

Род войск           ВМФ  Надводный флот

Годы службы      1924—1959

Звание        контр-адмирал (1948), командующий 

Эскадрой Северного флота (1951),

в годы войны — капитан 1-го ранга

Командовал:       Гремящий (эсминец, 1937), 1-й дивизион эсминцев Северного флота

Награды: Золотая Звезда Героя Советского Союза, 2 ордена Ленина,  4 ордена Красного Знамени, орден Ушакова ІІ степени, орден США «Морской крест», многочисленные медали.           

Гурин, Антон Иосифович — командир 1-го дивизиона эсминцев эскадры Северного флота, капитан 1 ранга.

Родился 15 (28) сентября 1910 года в деревне Шпильки современного Дзержинского района Минской области Белоруссии в крестьянской семье. По национальности белорус. Закончил 7 классов средней школы.

В Военно-Морском Флоте с 1928 года. В 1932 году окончил Военно-морское училище имени М. В. Фрунзе, в 1935 году — командный класс в учебном отряде подводного плавания Краснознамённого Балтийского флота. Член ВКП(б)/КПСС с 1938 года.

Антон Иосифович Гурин был участником Великой Отечественной войны с июня 1941 года. В годы войны командовал эскадренным миноносцем «Гремящий». В 1943 году стал командиром 1-го дивизиона эскадренных миноносцев Северного флота.

Дивизион эсминцев под командованием А. И. Гурина эскортировал союзные полярные конвои, выполнял задачи по поддержке позиций сухопутных войск, обстреливал базы и вёл поиск кораблей и конвоев противника. К маю 1945 года эсминец «Гремящий» под командованием капитана Гурина произвёл свыше ста различных боевых выходов в море.

Звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 7595) капитану 1 ранга Гурину Антону Иосифовичу было присвоено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1945 года.

В 1948 году А. И. Гурин окончил Военно-морскую академию и затем был назначен начальником штаба эскадры Черноморского флота. С 1951 года стал командующим эскадрой Северного флота. В апреле 1952 года понижен в должности до командира 28-й дивизии учебных кораблей. С 1955 года — начальник секции НТК ВМФ, с 1958 года — начальник научно-исследовательского отдела ВМА, с 1961 года — начальник кафедры общей тактики ВМФ ВМА. Контр-адмирал. Скончался 22 октября 1962 года в Ленинграде. Похоронен на Серафимовском кладбище Ленинграда.

Награждён двумя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденом Ушакова 2-й степени (№ 146), Красной Звезды, медалями и орденом США «Морской Крест».

Имя Антона Иосифовича Гурина носят транспортный рефрижератор «Антон Гурин» (порт приписки Санкт-Петербург) и пионерская дружина Дворищанской средней школы посёлка Дворище Дзержинского района Минской области Республики Беларусь.

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА 

о Герое Советского Союза контр-адмирале 

ГУРИНЕ АНТОНЕ  ИОСИФОВИЧЕ 

(1910 – 1962)

Антон Иосифович Гурин родился 28 сентября 1910 года  в деревне Шпильки. Ныне Дзержинского района Минской области, в бедной крестьянской семье.

В 1925 году он окончил начальную школу в деревне Подгорье, а в 1928 году семилетку в г. Дзержинске. В 1925 году А.И.ГУРИН вступил в комсомол.

В 1928 году комсомолец ГУРИН добровольно поступил в Военно-морское им. Фрунзе в г. Ленинграде.с этого времени и до своего последнего дня, жизнь А.И.ГУРИНА  была связана с Военно-Морским Флотом, в котором он прошел славный путь  от курсанта до контр-адмирала, Героя Советского Союза.

После окончания училища (1932г.)  молодой командир А.И.ГУРИН  приказом РВС СССР назначается командиром  минно-торпедной  боевой части подводной лодки  «Коммунист» Черноморского флота.

В это время Коммунистическая Партия и Советское правительство  уделяют большое внимание обороне наших дальневосточных рубежей.  В 1932 г. создается Тихоокеанский флот. В 1933 г. А.И.ГУРИН  назначается служить на этот флот штурманом подводной лодки  «М-І». В 1934 году, после двух лет службы на подводных лодках молодой перспективный командир  посылается на учёбу – на классы командиров подводных лодок при Учебном Отряде  Подводного Плавания им. С.М.Кирова в г. Ленинграде, которые А.И.ГУРИН окончил в 1935 году и был назначен штурманом дивизиона подводных лодок на Краснознаменном Балтийском флоте. Через год (в 1936 году)  он назначается  помощником командира подводной лодки «Щ-321», а в 1937  А.И.ГУРИН становится командиром  корабля – подводной лодки  «М-76».

В жизни А.И.ГУРИНА в 1938 году произошло важное событие – в мае он был принят  в Коммунистическую партию, а вскоре, в том же 1938 году молодой коммунист, но уже достаточно опытный и хорошо  подготовленный флотский офицер А.И.ГУРИН назначается командиром  новейшего эскадренного миноносца «Гремящий», строящегося на одном из ленинградских заводов для молодого Северного флота. В 1939 году  эскадренный миноносец «Гремящий» под командованием капитан-лейтенанта ГУРИНА прибыл на Северный флот.

В этой должности ГУРИНА застала Великая Отечественная война и с этим, впоследствии прославленным, ставшим легендой кораблем, неразрывно связана  фронтовая судьба Антона Иосифовича.

Эскадренный миноносец «Гремящий» принял первый бой  с фашистами в самом начале  войны в Кольском заливе. Отражая своим огнем  массированный налет  вражеской авиации, он сбил один и повредил  другой самолет противника.

До самого конца войны «Гремящий» не задерживался  у причалов. Корабль поддерживал  своим огнем войска Красной Армии, уничтожая батареи, склады боеприпасов, командные пункты, живую силу и  боевую технику гитлеровцев, обеспечивал высадку морских десантов, ставил минные заграждения, отражал налеты вражеской авиации и не случайно, что первая боевая награда  - орден Красного Знамени – была вручена командиру «Гремящего»  уже в тяжелейшее для нашей Родины время – в ноябре 1941 года.

Но все же основная боевая работа «Гремящего» и других эсминцев Северного флота была связана с эскортированием наших и союзных конвоев.  

В суровых условиях Заполярья в многочисленных боях с подводными и надводными  рейдерами и авиацией противника «Гремящий» и другие эсминцы  под командованием А.И.ГУРИНА отконвоировали  более тысячи транспортов, обеспечив их безопасность  от многочисленных атак  коварного воздушного и морского противника. Вот лишь один  из примеров. В конце марта 1942 года  «Гремящий» под командованием А.И.ГУРИНА  участвовал в эскортировании транспортов союзного конвоя «PQ-13». Плавание проходило  в тяжелых штормовых условиях, в следовавших один за другим снежных зарядах, порой  снижающих видимость  до нуля. И вот в этой сложной обстановке «Гремящий» обнаружил, атаковал и потопил вражескую  подводную лодку, пытавшуюся прорваться  к транспортам.

Командующий Северным флотом  адмирал А.Г.ГОЛОВКО писал о командире «Гремящего» в «Правде» от 26 июня 1942 года: «Неизмеримо возросло и отточилось  боевое мужество  моряков нашего надводного флота, среди них есть немало  «старых северян», которые подобно  капитану 3 ранга ГУРИНУ, превосходно  изучили  сложное искусство  кораблевождения в изменчивых  и суровых условиях Заполярья. Недаром говорят про ГУРИНА, что  нет такой узости, через которую не сумел бы  он провести свой корабль при любом шторме, нет такого шторма, который застал бы его врасплох. Эти качества добыты в походах, в долгом и упорном  труде моряка».

Поэтому  вполне закономерным  было назначение А.И.ГУРИНА в конце 1942 года командиром дивизиона эсминцев, куда входил и его  родной «Гремящий», которому в марте 1943 года было присвоено звание гвардейского. В этом была  большая личная заслуга Антона Иосифовича ГУРИНА.

Корабли дивизиона под командованием ГУРИНА А.И. эскортировали  наши и союзные конвои, поддерживали огнем  наступающие части Красной Армии при освобождении Петсамо (Печенеги), обстреливали базы, вели поиск и уничтожение кораблей и конвоев противника.  Командующий Северным флотом  адмирал А.Г.ГОЛОВКО записал в своем военном дневнике: «…я убеждаюсь, что не ошибся, оставив свой выбор на ГУРИНЕ….характеристика ГУРИНА  стала складываться у  меня с первых дней командования флотом, когда я впервые побывал на «Гремящем». Бывший пастушонок из  белорусской деревни Шпильки, пришедший на флот добровольцем, ГУРИН принял этот корабль, когда последний находился в достройке у причала одного из ленинградских заводов. С тех пор все, что по сей день составляет  историю «Гремящего», неразрывно связано с ГУРИНЫМ».

За время войны ГУРИН А.И. совершил свыше 100 боевых походов, пройдя  80 тысяч полных опасностей и боев миль. За успешное выполнение  боевых заданий  командования и проявленную при этом  отвагу и героизм Указом Президиума  Верховного Совета  СССР от 8 июля 1945 года ГУРИНУ А.И.  было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Кроме того, подвиги ГУРИНА  А.И. в годы войны были отмечены  тремя орденами Красного Знамени, орденом Ушакова ІІ степени и рядом медалей, а также американским орденом Морской Крест.

В  1945 году ГУРИН А.И. поступил в Военно-морскую академию, которую окончил с отличием в 1948 году. После окончания академии А.И.ГУРИН  назначается  начальником штаба эскадры Черноморского флота. А затем начальником штаба эскадры кораблей на Балтике, получив на этих должностях опыт работы в крупных штабах. В последующем, в 1951-1955 годах, он был командиром крупных корабельных соединений на Северном и Краснознаменном Балтийском  флотах, командующим эскадрой Северного флота.

Постановлением Совета Министров СССР в январе 1951 года ГУРИНУ А.И. было присвоено воинское звание контр-адмирал.

Однако тяжелые военные годы не прошли бесследно для здоровья Антона Иосифовича. Он не смог  и дальше продолжать службу в плавсоставе.

В 1955 году создается Научно-Технический Комитет (НТК) ВМФ и А.И.ГУРИН назначается начальником его ведущей секции. При  этом в самый сложный период деятельности НТК – период его становления, Антон Иосифович исполняет обязанности начальника НТК, проделав большую и сложную работу по организации комитета  и сколачиванию его коллектива, разработке планов научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ. Высокая оперативно-тактическая и разносторонняя  техническая подготовка  позволили А.И.ГУРИНУ   обоснованно определять  требования к строительству новых кораблей. Этим  он внес  весомый вклад в создание современного советского ВМФ. В это время подрастает  и новое поколение морских офицеров, которым  необходимо было передать богатый боевой опыт  Великой Отечественной войны.

В 1958 году начинается служба А.И.ГУРИНА в Военно-морской академии. Вначале он возглавляет ее научно-исследовательский отдел, где под его руководством были разработаны десятки важных военно-научных работ, а в 1961 году он назначается начальником кафедры «Общая тактика ВМФ».

В короткое время А.И.ГУРИН  так поставил курс  дисциплины кафедры, что он, соответствуя всем основным требованиям и учитывая опыт Великой Отечественной войны, в то время был интересным. Ясным, последовательным и логичным. Лекции, читаемые самим А.И.ГУРИНЫМ, всегда были  доходчивы, убедительны, насыщены примерами из опыта Великой Отечественной войны. Будучи хорошим оратором, он умел не только интересно изложить в лекции  сложный и значительный по объему материал, но в то же время и поставить проблемные вопросы, развивающие у слушателей творческий подход к изучаемому материалу. Доброжелательность  и высокая эрудиция  позволили А.И.ГУРИНУ создать на кафедре  хороший творческий климат. Он умел выслушать мнение каждого преподавателя и если тот ошибался в каком-либо вопросе, то корректно и аргументировано это объяснить. 

Командование и сослуживцы  А.И.ГУРИНА, отличая его требовательность, в то же время подчеркивают  его высокую человечночть, отзывчивость и внимание. Никто ни разу не слышал, чтобы он на кого-нибудь повысил голос. Ратный труд Антона Иосифовича в мирное время отмечен высокими  правительственными наградами: орденом Ленина, орденом Красного Знамени, орденом Красной Звезды и многими медалями.

Многие творческие замыслы А.И.ГУРИНА прервала внезапная смерть в 1962 году.

Похоронен он на Серафимовском Мемориальном кладбище в г. Ленинграде.

_________________________________________________________________

ЗАМЕСТИТЕЛЬ НАЧАЛЬНИКА

ВОЕННО-МОРСКОЙ АКАДЕМИИ

ВИЦЕ-АДМИРАЛ

В. ШАПОВАЛ

БОЕВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

За период с 1 января 1942г. по 15 декабря 1942г.

1. Фамилия, имя, отчество                 Гурин Антон Иосифович

2. Военное звание                               капитан 2-го ранга

3.Занимаемая должность                   командир 2-го дивизиона бригады ММ СФ

4. Часть, объединение, флот              бригада миноносцев Северного Флота

5. Год рождения                                  1910

6. Партийность и стаж                        член ВКП(б)

7. С какого времени в ВМФ               с 1928 года

8. С какого времени в 

действующем флоте                        с 22 июня 1942 года

9. Какие имеет награды                      Орден Красного Знамени

10. Ранения и контузии                       не имеет

Честный, преданный делу Ленина-Сталина, патриот нашей Родины.

Тактически подготовленный командир дивизиона  Миноносцев, хорошо знающий тактико-технические и маневренные  качества кораблей, спокойно и правильно управляющий маневрами в простой и сложной обстановке.

До назначения командиром дивизиона командовал э/м «Гремящий». Вверенный ему корабль представлял подготовленную, сколоченную, боеспособную единицу. За время войны корабль выполнил, как отдельно, так и в составе дивизиона, целый ряд операций по  поддержке фланга армии, минным постановкам, конвоированию транспортов, поиску кораблей противника с обстрелом базы, а также многократно отражал атаки  авиации противника.

При выполнении боевых заданий показал высокие боевые качества, смело и решительно выполнял поставленную задачу.

За личное мужество при выполнении боевых заданий тов. Гурин  награжден правительственной наградой – орденом Красного Знамени.

Личные морские качества хорошие, здоров, инициативен.

Выводы: Должности командира дивизиона соответствует.

Командир бригады ММ СФ

капитан 1 ранга

(Колчин)

______________________________________________________________________

Военно-морское Министерство

Военный Совет Северного Флота

12 января 1952 г.                                 Военно-Морскому Министру  Союза ССР

Вице-адмиралу 

к №140с                                                                         тов. Кузнецову Н.Г.

         Ходатайствую о назначении Контр-адмирала Гурина Антона Иосифовича

Командующим Эскадрой кораблей Флота.

         В должности командира 20 дивизии миноносцев с января 1951 года. За это время показал себя  дисциплинированным,  выдержанным, грамотным военачальником. Делу  партии  Ленина-Сталина и нашей Социалистической Родины предан. Оперативно-тактическая подготовка хорошая. В 1951 году проделал большую работу по  сколачиванию и  отработке организации  эскадренных миноносцев, проступивших от промышленности, обучение командиров кораблей.

         Задачи по боевой подготовке, поставленные перед соединением на 1951 год, выполнены успешно. Хороший организатор. Работоспособен. Обладает твердостью характера и силой воли.

         В своей работе повседневно опирается на  партийно-политический аппарат и умело нацеливает его на  решение поставленных перед соединением задач. В решении вопросов партийно-принципиален. С ролью единоначальника справляется успешно.

         Имея большой опыт службы и отличную теоретическую  подготовку умело учит командиров кораблей и офицеров штаба. Работой штаба руководит повседневно.

         Политически развит хорошо. Морально устойчив. Над повышением  своего оперативно-тактического и идейно-политического уровня работает систематически и успешно. Заслужено пользуется  авторитетом у подчиненных.  О  подчиненных заботлив. 

По своим политическим и деловым качествам, опыту службы и теоретической подготовке может быть назначен Командующим Эскадрой кораблей Флота.

Командующий Северным Флотом                  Член Военного Совета Сев. Флота

адмирал                                                          вице-адмирал

(Платонов)                                                              (Яковенко)

_______________________________________________________________________

ВЫПИСКА ИЗ ПРИКАЗА

Главнокомандующего Военно-Морскими Силами

5 августа 1953 года                           № 0174                                 гор. Москва

Содержание: Объявление благодарности адмиральскому и офицерскому 

составу в ВМФ  и КВМК.

   В период с 18 по 24 июля с.г. Высшая Военная Академия им. К.Е.Ворошилова проводила полевую поездку слушателей Академии в районе Кронштадт – Ломоносов, во время которой  изучались боевые средства и  силы флота.

  Благодаря тщательной и предварительной  подготовке, хорошей организации и личного  участия командования и штаба 8 Военно-Морского Флота и КВМК, изучение  боевых средств и сил флота проведено на высоком уровне и слушатели Академии значительно повысили  свои знания.

     За  тщательную подготовку  и хорошую организацию проведения полевой поездки слушателей Высшей Военной академии им. К.Е. Ворошилова – объявляю благодарность:

      6. Командиру 28 дивизии учебных

кораблей КВМК     - контр-адмиралу 

Гурину А.И. 

п.п.Главнокомандующий Военно-Морскими Силами

адмирал флота        П.Кузнецов

п.п.Начальник  Главного штаба ВМС

адмирал                    В.Фокин

                     Верно. Старший офицер  по учету ОК КВМК

лейтенанта/сл.                          Симоненко

_____________________________________________________________________

ВЫПИСКА ИЗ ПРИКАЗА

Главнокомандующего Военно-Морскими Силами

№ 112

19 мая 1954 года                                                                                 г.Москва

      В связи с 250-летним юбилеем Кронштадтской военно-морской крепости и отмечая заслуги  в деле  боевой и политической подготовки кораблей и частей объявляю благодарность и награждаю:

               Именными кортиками:

Контр-адмирала Гурина Антона Иосифовича

                              п.п.Главнокомандующий Военно-Морскими Силами

адмирал Флота                          Н.Кузнецов

______________________________________________________________________

ВЫПИСКА ИЗ ПРИКАЗА

Коменданта Краснознаменной Кронштадтской Военно-Морской крепости

по личному составу

25 декабря 1954 года                              № 0518                           г.Кронштадт

Содержание: О поощрении  личного состава ККВМК за успехи в боевой 

подготовке за 1954 год.  

         За достигнутые успехи в боевой и политической подготовке, современное и качественное ее обеспечение, отличное и инициативное выполнение  своих служебных обязанностей объявляю благодарность:

         Командиру 28 дивизии учебных кораблей

контр-адмиралу Гурину А.И.

                        п.п.Комендант Краснознаменной КВМК

вице-адмирал                   И. Байков

п.п. Врио начальника штаба Краснознаменной КВМК

капитан 1 ранга                Зыбайло

                                  Верно: Зам. Начальника отдела кадров ККВМК

капитан 3 ранга               Д.Хименко

ПРИКАЗ

Коменданта  Кронштадтской Военно-Морской Крепости

6 апреля 1955 года                           № 0100                              кр.Кронштадт

Содержание: Об объявлении благодарности контр-адмиралу Гурину Антону

Иосифовичу

         Приказом Министра Обороны СССР  № 01737 от 30-03.55г. командир 28 дивизии  учебных кораблей Краснознаменной Кронштадтской Военно-Морской Крепости контр-адмирал Гурин Антон Иосифович назначен на новое место службы в г. Ленинград.

         За трехлетний период  командования крупными соединениями контр-адмирал Гурин А.И. проделал большую работу по укреплению  воинской дисциплины, улучшению боевой подготовки и наведению уставного порядка  на кораблях соединения.

         За добросовестное выполнение своих служебных обязанностей и примерное служение Родине, контр-адмиралу Гурину А.И. объявляю Благодарность и желаю дальнейших успехов  на новом месте службы.

                       п.п.Комендант Краснознаменной Кронштадтской ВМК

вице-адмирал                   И. Байков

п.п.Начальник штаба Краснознаменной Кронштадтской ВМК

контр-адмирал                 Г.Субботин

                                  Верно: Начальник отдела кадров ККВМК

капитан 2 ранга               Н.Осадчук

ДОРОГА В МОРЕ

Морская романтика увлекла Антона Гурина в белорусской деревне Шпильки, расположенной между Минском и станцией Негорелое, близ которой в прежние времена пролегала граница. Там, вдали от моря, среди заболоченных равнин и лесов, под напевы пастушечьей жалейки провел Гурин свое детство и отрочество.

Антон Гурин в возрасте 5-ти лет.    Фото 1915 г.

Казалась необычайно странной мечта белорусского пастушонка о море, потому что окрест не было ни единой семьи, прямо или косвенно связанной с профессией моряка, не было ни живого примера для подражания, ни рассказов, кочующих из рода в род, о предках, вышедших в мореходы. Отец Антона Гурина, царский солдат, прошедший дальний и страдный путь от Белоруссии до маньчжурских сопок в годы русско-японской войны, не добрел до моря и не мог привить сыну любовь к его просторам; мать же всю жизнь пробедовала в деревне и даже ни разу не ездила по железной дороге. 

Тем не менее, истоки морской романтики лежали в болотных туманах родных мест, над которыми, едва Антон Иосифович вспоминал их, неизменно вставал вместе с видениями детства образ учительницы. Ее звали Анной Павловной. Она обосновалась в Шпильках давно. Еще отец Гурина помнил ее в ту пору, когда был подпаском. Уже тогда она учительствовала в сельской школе. Эта женщина нашла свое призвание в том, чтобы учить крестьянских ребят грамоте. Всю нежность материнской любви она отдавала своим ученикам не только в школе, но и у себя дома, где устроила нечто вроде интерната для ребят из самых неимущих семей. Многие из тех, кому повезло попасть к учительнице, согласились на это ради простого расчета: Анна Павловна и кормила получше, и ухаживала за каждым, и не отрывала от уроков на тяжелую сельскую работу.

Однако не только это по неделям удерживало двенадцатилетнего Антона в доме учительницы. Прежде всего, мальчугана привлекли книги. Их было множество у Анны Павловны, и они составляли ее единственное богатство, которым она гордилась и которое постоянно пополняла, тратя на них и на своих питомцев все скудное жалованье. На книжных полках и отыскал подросток Жюля Верна, Станюковича, Марлинского, Джека Лондона, Фенимора Купера. Мечтания неизбежно раздвигали горизонт, манили в неведомое — к морскому раздолью, в дальнее плавание, звали глянуть своими глазами на необъятный мир, повторить по-своему приключения жюльверновского пятнадцатилетнего капитана.

Выход подсказала биография Ломоносова. От Шпилек до Ленинграда было не дальше, чем от Холмогор до Москвы. Пастушеская сума, в которой Антон до поступления в школу носил жалейку и снедь, хранила мальчишескую тайну — он ежедневно откладывал в нее из своих порций хлеб на дальнюю дорогу, а когда час приспел, отпросился у Анны Павловны проведать родных. Та, ничего не заподозрив, отпустила его и только утром нашла записку, оставленную юношей. Он благодарил учительницу за все добро, какое получил от нее за четыре года учения, и просил передать отцу с матерью, что подался к морю.

Воротить Антона Гурина не удалось. Зная, что его будут искать на дороге, он первое время шел ночью, а днем отсыпался в скирдах и стогах на поле. Через неделю он отмахал пешком триста километров между Шпильками и Оршей. Там его догнала зима. Пастушеская сума опустела. Он высыпал из нее на ладонь черствые крошки, проглотил их и нанялся на поденную работу, чтобы весной купить билет на поезд и уехать в Ленинград. Ничто не могло задержать его. Путь был открыт. Выбор профессии зависел от собственного желания.

Комендант общежития, где жили поденные рабочие, быстро подобрал ключ к сердцу новичка. Тронутый его участием, юный романтик поведал все. Комендант одобрил желание Антона стать моряком, но предупредил, что несовершеннолетних на корабли не принимают, а в училище могут поступить лишь те, кто имеет семилетнее образование. Поэтому комендант посоветовал вернуться обратно в Шпильки, доучиться, а пока узнать в Оршинском комитете комсомола адрес мореходного училища и послать туда письмо.

Словом, действительность внесла свою первую поправку. Здравый смысл помог Антону Гурину на известный срок поступиться мечтаниями, а главное, побороть самолюбие и преодолеть ложный стыд возвращения «блудного сына». Весной он вернулся в Шпильки, за лето наверстал упущенное в школе и, продолжая учиться, стал дожидаться ответа из Москвы. Письмо, посланное им, содержало заключительные строки, продиктованные Анной Павловной, которые свидетельствовали о серьезности намерений Антона. Приписка содержала просьбу выслать на его имя необходимые для морской подготовки учебные пособия.

Посылка с книгами была получена: в Управлении военно-морскими учебными заведениями поняли стремление юноши и оценили его. В ответном письме, вложенном в посылку, начальник управления рекомендовал Антону Гурину еще раз подумать над выбором профессии и, если через год, когда он закончит семилетку, его желание останется неизменным, написать об этом.

Спустя год юноша повторил свою просьбу, приложив к письму справку, в которой было сказано, что он в течение пяти лет прошел курс семилетки и выпущен из школы первым учеником. К письму, присланному из управления, были приколоты два документа, железнодорожный литер на проезд до Ленинграда и путевка на право допуска Антона Гурина к испытаниям.

В день своего совершеннолетия, именно в тот день, когда Антону Гурину исполнилось восемнадцать лет, он выдержал конкурсный экзамен и осенью 1928 года был принят на первый курс военно-морского училища имени Фрунзе.

Антон Гурин – курсант военно-морского училища имени Фрунзе. Фото: конец 20-х  годов ХХ в.

Впервые Антон Гурин увидел море с борта «Авроры» в летнем практическом походе учебных кораблей из Ленинграда в Архангельск и обратно вокруг Скандинавии.

Мир, выманивший юношу из деревни, предстал наяву. Здесь были и похожие на театральную декорацию города с игрушечными, пестро размалеванными домиками на берегах туманных датских проливов, и угрюмое величие норвежских шхер и фиордов, и безбрежное раздолье Атлантики, и суровые берега родины Ломоносова. Летнее солнце и штилевая погода опровергали штормовую славу заполярных широт. Зыбь, набегая из океана, плавно покачивала «Аврору»...

В общем, романтика стала почти осязаемой.

Однако скоро жизнь опять внесла новую поправку. Гурин мечтал видеть мир в дальних плаваниях с мостика быстроходного надводного корабля, разрезающего ветер и волны, но по окончании училища получил назначение в подводный флот — вначале минером на Черное море, затем штурманом на Тихий океан, а после дополнительной подготовки на курсах усовершенствования командного состава — помощником командира и, наконец, командиром одной из подводных лодок.

Здесь мир ограничивался пределом видимости испещренного делениями и цифрами глазка перископа.

Прошло пять лет. И вот новое назначение — командиром эскадренного миноносца «Гремящий». Казалось, мечта совпала с действительностью как бы для того, чтобы по-настоящему проверить увлеченность Гурина.

«Гремящий» ушел на север. Там-то и начались такие испытания, из которых человек либо выходит закаленным моряком, либо навсегда порывает с морской профессией. Из всех морей, омывающих берега нашей Родины, самыми тяжелыми для кораблевождения справедливо считаются два — Охотское и Баренцево, причем последнее, не уступая первому в штормовом неистовстве, находится в той зоне, в которой всю долгую зиму тянется полярная ночь.

Здесь можно было узнать и мощь океанских непогод, и научиться водить корабль во мгле снежных зарядов. Все это Гурин изведал в двойной дозе, ибо там его застигла война.

Два врага неутомимо подстерегали мореплавателя в тех широтах с первой и до последней минуты войны — стихия и немецкие рейдеры. Достаточно упомянуть, что английские и американские моряки, совершившие один - два похода через Атлантику к берегам советского Заполярья, назвали путь по Баренцеву морю дорогой смерти. А для Гурина и тех, с кем он плечом к плечу водил корабли в течение четырех лет войны, этот путь был дорогой жизни.

В этом убеждал итог походов, в которых Гурин конвоировал караваны транспортов, шедших из-за океана в Мурманск и Архангельск: 100 конвоев и более 1000 транспортов, благополучно проведенных в порты назначения.

У каждой эпохи своя романтика, но ее суть неизменна для всех времен: движение вперед, неутолимая жажда познания, а на фоне вечного стремления — сложные перипетии личной судьбы, из которых складывается биография человека. Иначе говоря, биография отражает в себе романтику времени.

Мечту о морской романтике Антон Гурин вынес из чтения книг о приключениях незнакомых героев далекого прошлого. Эта мечта, заимствованная у жюльверновского пятнадцатилетнего капитана, подкрепленная кругосветным плаванием «Коршуна» Станюковича и рассказами Джека Лондона, привела мальчугана из белорусского села на флот.

Гурин Антон Иосифович

(1910-1962 гг.)

Фотогалерея

Антон Гурин в возрасте 5-ти лет

Мать Антона Гурина 

Антон Гурин – курсант военно-морского училища имени Фрунзе. 

Гвардейский эскадренный миноносец "Гремящий"

Офицерский состав эскадренного миноносца «Гремящий»

Один из командиров  эскадренного миноносца «Гремящий» капитан 3 –го ранга АНТОН  ИОСИФОВИЧ  ГУРИН

А.И. Гурин – командир дивизиона эскадренных миноносцев. 1943 г.

Герой Советского Союза Антон Иосифович ГУРИН, контр-адмирал

Воспоминания

                                                      Из воспоминаний  боевого друга А.И.Гурина
капитана запаса Бориса Дмитриевича Николаева:

                 «…в 1928 году уроженец д.Шпильки Дзержинского района Минской области Антон Гурин по путевке комсомола пришел во флот. Закончил Ленинградское военно-морское училище  имени М.Фрунзе. С  1938 года – член КПСС. В передвоенные годы водил военные корабли с Балтийского моря в Тихий океан. 

На протяжении 1941-1945 гг. – командир гвардейского  эскадренного миноносца «Гремящий». Сопровождал от острова Медвежьего до  Архангельска американские и английские транспорты. Нелегко  было обеспечивать безопасность движения в открытом море в условиях войны. Не давали покоя гитлеровские подводные лодки, надводные корабли, авиация. Но Гурин стойко держался перед опасным врагом, до конца выполнил боевое задание. В его личной карточке, которая  хранится в  Ленинградском  центральном  военно-морском музее, есть такая запись: «Капитан 1 ранга  А.И.Гурин первым  из советских  военно-морских офицеров награжден правительством США – американским орденом «Морской крест». Апрель, 1943 год.»

ВОСПОМИНАНИЯ

бывшего командира машинно-котельной группы

гвардейского эскадренного миноносца «Гремящий»

Сойгина Михаила Федоровича о Герое Советского Союза 

контр-адмирале Гурине Антоне Иосифовиче.

Мне посчастливилось служить  под командованием Антона Иосифовича Гурина на гвардейском э/м «Гремящий» в течение всей Великой Отечественной войны.

Антон Иосифович Гурин, тогда старший лейтенант, был первым командиром э/м «Гремящий». А.И.Гурин был среднего роста, широкоплеч, франтоват, немногословен, но в каждую фразу умел вложить большой смысл.

После окончания Военно-морского училища имени Фрунзе в 1932 году, в течение 5 лет служил на подводной лодке, был ее командиром.

В 1939 году он назначается  командиром э/м «Гремящий», который строился в Ленинграде. Осенью 1939 года корабль переводится по Беломоро - Балтийскому каналу на Северный Флот, где и подняли  12 ноября 1939 года на нем  Военно-морской флаг. В русском флоте еще  издавна повелось, что морской офицер должен быть не  только хорошим тактиком, он должен хорошо разбираться в технических вопросах. Том, кто эксплуатирует механизмы, должен уметь и  исправлять их. Этому учил еще адмирал С.О.Макаров.

Антон Иосифович Гурин, следуя этому завету, уделял большое внимание  техническим знаниям.

Тактические и  технические данные «Гремящего» были новыми для Гурина, он же пришел с подводных лодок, но он стремился тщательно их изучить. Эту же задачу всегда ставил и перед своими офицерами и матросами. Непосредственное участие в монтаже  вооружения и технических средств корабля, в период его постройки, практически позволило изучить  корабль, что в последующем  сказалось на выполнении  различных боевых задач, особенно в период Великой Отечественной войны. 

Вспоминая об Антоне Иосифовиче Гурине, нельзя  отрывать эти воспоминания  от жизни и боевой  деятельности корабля, которым он командовал. С началом вероломного  нападения на Советский Союз, гитлеровцы сосредоточенными силами  перешли в наступление  на Кольский полуостров, стремились захватить Кольский залив, захватить Мурманск, отрезать страну от  входа в море.

Первоначально перевес был на стороне врага. Им удалось войти на побережье  Мотовского залива и захватить рыбачий поселок Титовка. В ожесточенной борьбе, ус участием кораблей, противник был остановлен.

«Гремящий» под  командованием А.И.Гурина, совместно с другими кораблями в продолжение нескольких месяцев, почти до конца 1941 года, неоднократно участвовал в  боевых операциях, поддерживая артиллерийским огнем фланг армии, отсекая и громя части противника, находясь при этом в  зоне боевых действий, особенно со стороны авиации противника.

И враг был остановлен,  потеряв при этом  большое количество  личного состава, орудий и техники.  Было сбито несколько самолетов.

Например, в операции от 17 сентября 1941 г. «Гремящий»  уничтожил две неприятельские батареи и  два батальона  немецких егерей.

К концу августа 1941 г. враг перерезал железную дорогу Мурманск-Ленинград. Другой железнодорожный путь Мурманск-Беломорск-Обозерская еще не был закончен.

Единственным сообщением между  Мурманском и Архангельском был морской.

Командование флотом  направляет  из Мурманска  в Архангельск транспорт «Мария Ульянова»с различными грузами в  сопровождении сторожевых кораблей. Германской подводной лодке  удалось  его торпедировать. Взрывом была повреждена  корма. Транспорт оказался  без хода. Командование  флотом  приказало э/м «Гремящий» и э/м «Громкий» выйти на поддержку.

Подойдя к транспорту, А.И.Гурин  принимает руководство  на себя и намечает  план, как лучше выполнить задание и  увести подорванный транспорт  в укрытие (в бухту). Вскоре из-за сопок  вылетели три вражеских  самолета, которые бомбардировали  транспорт и корабли.  В последующем неоднократно  налетали другие группы самолетов по 6-10 штук, и так в течение  всего светового дня.    Одна из бомб упала рядом с «Гремящим». Только благодаря умелому  командованию командира, умелому маневрированию, корабль остался невредимым. Лишь на рассвете транспорт «Мария Ульянова» был отбуксирован в губу Териберка. В этой операции «Гремящий» сбил два бомбардировщика Ю-88. зенитчики начали свой счет  уничтоженных немецких самолетов.

26 ноября 1941 года э/м «Гремящий» и э/м «Громкий» совместно с английскими кораблями, крейсером «Кения», миноносцами «Бедуин» и «Интерпид», участвует  в набеговой операции на вражеский порт-крепость Варде, который  фашисты использовали как базу. Удар по крепости оказался внезапным и сокрушительным. Было уничтожено две береговые батареи, склады с оружием, продовольствием и техникой.

После выполнения операции от ее руководителя контр-адмирала Барроу (англичанина) в адрес командира «Гремящего» Гурина поступило  такое сообщение: «Я счастлив воспользоваться случаем и  поблагодарить Вас  за Ваше лояльное и действенное участие в операции, имевшей место прошлой ночью. Я восхищен тем, как вы превосходно держали место в строю и открыли огонь из орудий. Я горжусь тем,  что имел советский корабль «Гремящий» в составе моей крейсерной эскадры». За эту операцию А.И.Гурин был награжден орденом Красного Знамени.

В период 1942-1944 годов  в Советский Союз шли  союзные конвои с вооружением и техникой, продовольствием из портов Англии и США. Транспорты шли большими караванами в сопровождении боевых кораблей. Навстречу конвоям, за 400-500 миль до подхода к Кольскому заливу, выходили отряды наших эскадренных миноносцев и в их числе «Гремящий».

За время войны «Гремящий» отконвоировал  30 союзных и 24 отечественных караванов судов. Во время этих операций отразил  112 атак  вражеской авиации, несколько атак подводных лодок, сбил 14 самолетов противника. Из многих конвойных операций  хотелось бы вспомнить две,  где особенно проявились тактическое мастерство и умение А.И.Гурина.

В сентябре 1942 года наши эскадренные миноносцы встретили в открытом море большой караван судов (29 транспортов и танкеров и шесть английских кораблей в охранении). Караван шел  в Архангельск. При подходе к Канину Носу караван подвергся атаке  немецких самолетов и подводных лодок. Первыми налетели торпедоносцы. Они шли  низко, над самой водой. Следом за ними из облаков появились бомбардировщики. Командир А.И.Гурин  впервые против торпедоносцев решил использовать орудия  главного калибра. Дистанционные снаряды, выпущенные из них, разрывались над самой водой, сбивая торпедоносцы с их боевого курса, и они были вынуждены  бросать торпеды с порядочной дистанции, не достигая цели. Одновременно с авиацией караван был атакован подводными лодками. Одна из атак была направлена на «Гремящий». С «Гремящего» был замечен след торпеды, которая шла в бок корабля. Благодаря четкой команде и умелому маневру  «Гремящий» уклонился от торпед, не переставая вести огонь по самолетам. Один из бомбардировщиков ринулся на корабль, но был сбит метким огнем зенитчиков. Самолеты  в течение 4-х часов  непрерывно атаковали караван.  Все небо было в разрывных зенитных снарядах. Воздух содрогался от орудийных залпов, рева самолетов и взрывов бомб. В этом бою фашисты потеряли  15 самолетов, три из них  сбили артиллеристы «Гремящего». Из состава каравана был потоплен один транспорт.

Из операций  по конвоированию отечественных транспортов вспоминается такое. В октябре 1944 г. э/м «Гремящий» под брейд-вымпелом капитана 2 ранга Гурина А.И. (в конце 1942 года А.И.Гурин был назначен командиром дивизиона эскадренных миноносцев) вышли из Северной Двины (Архангельска)  для конвоирования транспорта «Марина Раскова». Транспорт в 12.000 тонн водоизмещения  шел с грузом (боеприпасы, продовольствие) для личного состава «Новой земли». Транспорт необходимо было доставить в губу Белушью. Переход по Белому морю  прошел спокойно. На вторые сутки по выходе из Белого моря начался шторм, скоро достигший неслыханной силы.  Волны накатывались на корабль,  достигая ходового мостика. По верхней палубе  ходить было очень опасно. Волна могла смыть за борт. В полуторастах милях, не доходя до губы Белушьей, на транспорте «Марина Раскова» вышло из строя рулевое управление, штормом сломало руль. Волны бросали транспорт как щепку.  Нависла угроза гибели транспорта.  Спасти «Марину Раскову» в таких сложных штормовых  условиях могло только большое искусство. Гурин А.И. понимал, что транспорт необходимо спасти во что бы то ни стало. И он принимает единственно возможное решение завести буксирный  трос за транспорт и буксировать в этих сложнейших штормовых условиях, когда к транспорту подойти  было невозможно и, кроме того, разность в водоизмещениях: э/м имел водоизмещение 2.500 тонн, а транспорт – 12.000 тонн.

С большим трудом удалось  завести буксирный трос (стальной). Но  только начали буксировать, трос разорвался, как струна. Необходимо было сызнова начинать борьбу за транспорт.

А.И.Гурин  принимает новое решение. Чтобы избежать разрыва троса-буксира используется якорь-цепь транспорта с якорем. Большой вес якоря  должен был  смягчить рывки при быстром  и сильном натяжении троса. Упорная борьба  за заведение нового буксира началась на третьи сутки  похода. Океан был таким же свирепым, обстановка усложнилась тем, что в районе были замечены плавающие мины, а по данным разведки – находились  еще подводные лодки. Одна из них пыталась  выйти в атаку, но глубинными бомбами была загнана вглубь.

К конку четвертых суток транспорт «Марина Раскова» был прибуксирован в губу Белушье.

За героическую буксировку при одиннадцатибальном шторме   и за самоотверженный труд при спасении транспорта Командующий флотом наградил орденами и медалями  многих матросов и офицеров. А.И.Гурин был награжден орденом Красного Знамени.

А.И.Гурин командовал э/м «Гремящий» до конца 1942 г. в декабре 1942 года он был назначен  командиром дивизиона миноносцев, но свой брейд-вымпел  все время держал на э/м «Гремящий». К концу 1942 года  он стал капитаном 2 ранга. К этому времени он был одним из лучших командиров  эскадренных миноносцев, хорошим воспитателем и руководителем.

Еще летом  1942 года командующий Северным Флотом  адмирал А.Г.Головко писал в «Правде» (от 26 июня 1942 года): «Неизмеримо возросло и отточилось  боевое мужество  моряков нашего надводного флота, среди них есть немало  «старых северян», которые подобно  капитану 3 ранга Гурину, превосходно  изучили  сложное искусство  кораблевождения в изменчивых  и суровых условиях Заполярья. Недаром говорят про Гурина, что  нет такой узости, через которую не сумел бы  он провести свой корабль при любом шторме, нет такого шторма, который застал бы его врасплох. Эти качества добыты в походах, в долгом и упорном  труде моряка».

В 1945 году, по окончании войны, А.И.Гурин поступает в Военно-морскую академию, которую окончил в 1948 году.

После окончания академии  ему предлагали остаться  преподавателем, но он предпочел флот. С 1948 по 1952 гг. Гурин служит на Черном, Балтийском и Северном флотах, занимая высокие  командные должности, становится контр-адмиралом. 

С 1958 года и до самой смерти  служил в Военно-морской академии  в должности начальника кафедры. В 1962 году Антон Иосифович Гурин после тяжелой болезни умер.

За успешное выполнение  боевых операций  в период Великой Отечественной войны и за успешную службу в послевоенный период А.И.Гурин удостоен звания Герой Советского Союза (1945г.), награжден 2 орденами Ленина, 4 орденами Красного Знамени, орденом Ушакова  ІІ степени, орденом США «Морской крест», многими медалями.

У А.И.Гурина есть дочь Наташа, которая проживает в Ленинграде.

Председатель Военно-морской академии,

заслуженный деятель науки и техники РСФСР,

контр-адмирал в отставке                                                         Сойгин М.Ф.

23 ноября 1988 г.

На подвиг Отчизна зовет

Всю Великую Отечественную войну я служил матросом на эскадренном миноносце «Гремящий». И все это время вел дневник. Друзья посмеивались: наш Петр в писатели метит. Бывало, приду с вахты, ног под собой не чувствую и все-таки достаю из рундучка потертый блокнот и наскоро записываю, что видел и слышал за день, о событиях на корабле, о делах своих товарищей. Я и сам толком не смог бы объяснить, зачем это делал. Хотя нет, не совсем так. Цель у меня была. Жизнь человека на войне коротка. И хотелось, если меня не станет, то хотя бы дневник мой сохранился и рассказал людям о том, что мы пережили, о моих друзьях — простых и изумительных ребятах, с которыми так уверенно и покойно чувствуешь себя в бою. 

Сейчас я перелистываю пожелтевшие страницы, и вновь встают перед глазами картины тех суровых дней.

Бьют колокола громкого боя

Поздно вечером наш корабль приобрел новый «паспорт». До этого на его борту белилами были выведены буквы «ГЩ», что означало «Гремящий». Их приказали закрасить и взамен вывести цифры «01». Эту работу  боцман хотел поручить кому-нибудь из провинившихся матросов. Но старший политрук Рожков возмутился: 

— Разве можно почетное дело превращать в наказание? 

Правильно сказал комиссар! 

Написать бортовой номер поручили старшине 2-й статьи Михаилу Турскому, командиру первого орудия главного калибра. Его расчет в мае отличился на инспекторских артиллерийских стрельбах….. 

…Слежу за Турским с палубы и слегка завидую. Не заступи я на вахту, глядишь, мне поручили бы эту работу. А вахта рассыльного по кораблю в субботний вечер скучная. Многие уволились на берег. Распоряжений мне не поступает. Вот и стой на палубе без дела. 

На берегу освещенный неярким ночным солнцем — оно в эти месяцы вовсе не заходит в наших краях — раскинулся город Полярный. Он амфитеатром обступил тихую бухту. Позади него, как часовые, застыли величественные гранитные утесы….

...В полночь я отбил склянки. Звон нашей рынды вплелся в трезвон других корабельных колоколов, прокатывавшийся над притихшим рейдом. Вахтенные эсминцев, подводных лодок, катеров-охотников дружно отмечали наступление нового дня. 

Меня окликнули с рядом стоявшего эсминца «Громкий». Посмотрел я туда и увидел у среза полубака Андрея Полищука, паренька из города Умани. Он улыбался во весь белозубый рот. Мы с Андреем учились в одной смене в Кронштадтской школе оружия, там и подружились. 

— Поздравь меня! — выпятил он узкую грудь. — Я за несение вахты уже благодарность получил. 

— Тебя-то, — говорю, — можно поздравить, а вот ваших зенитчиков... 

Полищук промолчал: он тоже зенитчик. И крыть ему было нечем. Дело в том, что всю эту неделю очередь нести готовность по противовоздушной обороне главной базы флота выпала на долю «Громкого». И получилось так, что, когда над Полярным пролетел фашистский разведчик, зенитчики эсминца растерялись и опоздали открыть огонь по нарушителю границы. 

— Почему вы не стреляли? — шумели наши зенитчики во главе со старшиной 2-й статьи Свекровым. 

— Указаний не было, — оправдывались артиллеристы «Громкого». — Мы боялись что-нибудь напутать... 

Старшина Свекров весь день не давал им покоя. А вечером того же дня над рейдом пролетел еще один самолет с крестами на крыльях. И снова «Громкий» опоздал с открытием огня, первой стрельбу открыла береговая  зенитная батарея. После этого Свекров перестал разговаривать со своими коллегами с «Громкого». 

Два дня назад я слышал разговор на мостике. Командир нашего дивизиона миноносцев капитан 2 ранга Виталий Алексеевич Фокин, нервничая, говорил о том, что фашистские воздушные разведчики появлялись и над другими пунктами Кольского полуострова. 

«Что бы это значило? — подумал я. — Ведь между Советским Союзом и Германией существует договор о ненападении?» 

— От фашистов можно ожидать любой гадости, — говорил тогда капитан 2 ранга. — Они с договорами не церемонятся... 

...А день 22 июня обещал быть редким на Севере, солнечным, теплым, безветренным. Ожидалось много интересного. Командир дивизиона предложил провести корабельную эстафету на приз. Киномеханик принес с берега два новых кинофильма. В нашу библиотеку поступило много книг. Ради воскресенья радисты поменялись грампластинками с товарищами с эсминца «Стремительный». Командир артиллерийской боевой части Олимп Иванович Рудаков грозился прийти с женой, чтобы на причале обучать матросов танцам. Штурман старший лейтенант Ивашенко объявил о лекции, в которой он разберет действия русского Черноморского флота при взятии турецкой крепости Синоп. И зачем только приспела мне вахта в такой день! Всех удовольствий я лишусь до самого вечера. 

Мысли мои прервал резкий звон колоколов громкого боя. «Опять, наверное, тренировки на постах? — подумалось мне. — Ох, уж это начальство, даже с выходным днем не считается». 

Трапы и палубы «Гремящего» загремели под ногами бежавших на боевые посты матросов. 

Боевую тревогу на «Гремящем» сыграл капитан 2 ранга В. А. Фокин. Он еще находился у кормовой надстройки, когда к нему торопливо подошел командир корабля капитан 3 ранга Гурин. Командир дивизиона сообщил пароль, по которому на Северном флоте вводилась повышенная оперативная готовность. Антон Иосифович Гурин при этом подтянулся более обычного и взглянул на зенитный мостик. Там все было готово  к открытию огня: расчеты орудий на местах, боезапас подан, люди пристально наблюдали за воздухом. 

На берег побежали матросы-оповестители. Вскоре на стенке гавани показались командиры и сверхсрочники, отдыхавшие дома. Они спешили на корабли. Над трубами «Гремящего» и «Громкого» задрожал нагретый воздух: эсминцы поднимали пары. 

Объявили, что несколько фашистских миноносцев подходят к советским территориальным водам. Нам приказано перехватить непрошеных гостей. В третьем часу ночи «Гремящий» и «Громкий» покинули зеркально спокойную Екатерининскую гавань. 

В Кольском заливе к нам присоединились еще три миноносца: «Стремительный», «Куйбышев» и «Урицкий». Два последних — ветераны советского флота. «Урицкий» — это бывший «Забияка», который в октябре 1917 года вместе с крейсером «Аврора» вошел в Неву, чтобы поддержать восставший питерский пролетариат. Нашим новым кораблям приходится соразмерять свой ход с возможностями старых эсминцев. 

На море штиль, тепло. Над водой стелется легкая дымка. Мы долго бороздили море. Сигнальщик старшина 2-й статьи Фокеев доложил, что видит на горизонте верхушки корабельных мачт. Однако дальномерщики ничего в этом направлении не заметили. На этот раз Николай Фокеев, очевидно, ошибся. Удивительно! Такого с ним еще ни разу не приключалось. Видно, чрезмерно волнуется парень. 

С самого Полярного нас провожали чайки. Но потом стали отставать. Наконец над «Гремящим» осталась только одна из них. Кружилась, кружилась она над кораблем, а потом молча уселась на рей мачты. Показав на нее рукой, комдив улыбнулся: 

— Смотри, Антон Иосифович. По старинному поморскому поверью, это к добру! 

Не оправдалась примета. Возвращение в Полярное было омрачено известием о том, что около четырех часов утра фашистские самолеты бомбили город. И словно вторя нашему настроению, погода испортилась. С запада приползли черные, разбухшие от влаги тучи. Из них, как из гигантского сита, цедил мелкий дождь. Поднялся холодный ветер. Пришлось одеться в бушлаты. 

В Полярном мы снесли с корабля все ненужное  в бою: тренировочный станок заряжания, учебные приборы, сгрузили учебные снаряды и торпеды, приняв вместо них боевые. 

В 14 часов по радио передали правительственное сообщение о вероломном нападении фашистской Германии на Советский Союз. Гроза, приближение которой мы чувствовали, разразилась. 

Среди матросов один разговор — о войне. 

На юте показался комиссар Александр Иванович Рожков. Он рассказал нам о грозной опасности, нависшей над Родиной, призвал к бдительности, дисциплине, выразил уверенность, что каждый из нас до конца выполнит свой долг. 

Итак, ночь летнего солнцестояния прошла. Наступил хмурый первый день войны, растворив в себе все очарование тихой белой ночи. Я веду записи и поглядываю в иллюминатор. За бортом позванивает вода, шероховатая от дождевых фонтанчиков. 

Война! Она змеей подползла к нашим священным рубежам. Как-то мы выстоим? 

* * * 

Серый корпус «Гремящего» впаян в зеркальную гладь Кольского залива. Вокруг ночная тишина. Даже крикливые чайки и те угомонились. Солнце, пройдя над Северным полюсом, покатилось к востоку. Западные скаты зеленых сопок все больше погружаются в тень. 

— Скажи на милость, какая перемена! — протянул матрос Гория, опуская бинокль. — Вчера лил дождь, а сегодня благодать! 

Горин, черноволосый, с лицом, обтянутым смуглой кожей, — отличный наводчик зенитного орудия. Говорит он медленно, словно прислушиваясь к своему голосу. На него покосился старшина Свекров. 

— Хороша погода — смотри в оба! 

— Есть! — Горин снова вскинул бинокль к глазам. 

Мы только что вернулись из Мотовского залива, куда конвоировали два транспорта с пехотой. Во время перехода погода была пасмурной. Из разбухших туч, что цеплялись за верхушки мачт «Гремящего», на море, на палубы судов полил дождь. Наш миноносец шел постоянным курсом, параллельно движению транспортов. Это была ошибка командира, за что его и упрекнул капитан  2 ранга В. А. Фокин. А. И. Гурин не оправдывался. Он теперь и сам понимал, что попадись на пути вражеская подводная лодка, она могла бы воспользоваться нашей беспечностью. Нас спасала плохая видимость. Неуклюжие грузовые суда, похожие на утюги, постоянно скрывались за полосами дождевого заряда. Пока они втягивались в бухту, «Гремящий» прикрывал их со стороны моря. Мы стояли на боевых постах и зорко смотрели вокруг. 

На обратном пути кое-кто из матросов был разочарован. 

— Это же маята, а не война! 

— А вам что, сразу фашистский караван подавай? — рассердился Свекров. 

Как всегда, вовремя подоспел на ют наш комиссар. Мы окружили старшего политрука плотным кольцом. Всех волновало, как начал боевые действия наш Северный флот? 

— Я не командующий флотом, — улыбнулся Рожков. — Далеко не все мне известно. Знаю только, что эсминцы «Куйбышев» и «Урицкий» успешно нанесли артиллерийский удар по вражеским войскам. 

— Порядок! — одобрительно загудели матросы. 

Завидев Свекрова, комиссар подозвал его к себе: 

— Соберите-ка всех зенитчиков на мостике. Разговор есть. 

Когда все зенитные комендоры расположились у пушек, Александр Иванович сказал им: 

— Наши собратья с эсминцев «Куйбышев» и «Урицкий» на первых порах сплоховали. Поспешили. В результате получилась ерунда. 

Оказалось, зенитчики в суматохе открыли огонь... по нашему самолету. Видимо, плоховато еще разбирались в силуэтах своих и вражеских машин. Да и когда появились фашистские самолеты, зенитчики растерялись. 

— Выпал бы нам такой случай, мы бы не подкачали, — заверил старшина Свекров. 

— А все ли ваши матросы умеют распознавать вражеские самолеты? 

— Все! Как свои пять пальцев. Не перепутаем! 

— Смотрите. Помните поговорку: не хвастай, когда в море идешь, похвастай, когда обратно воротишься! 

Старший политрук ушел. Старшина одернул выбившуюся из-под лямки противогаза парусиновую рубаху к снова поднес бинокль к глазам. Он смотрел на запад. Оттуда на восток зловеще ползла черная туча, растрепанная, как старый веник. 

— Только бы вовремя заметить этих паразитов! — пробормотал Свекров. 

Все эти дни я часто наблюдаю за Александром Свекровым. Поднимаясь на мостик, вижу его обветренное до болезненной красноты лицо — открытое, выражающее все думы старшины. Прост и прям Свекров, как его жизнь. Он учился в школе, потом работал на деревообделочном предприятии в Петрозаводске. Оттуда по комсомольской путевке попал на флот, на «Гремящий». Свекров добр и покладист, пока в отделении все в порядке. Если же кто из зенитчиков плохо выполнит свои обязанности, последует гроза. В таких случаях старшина беспощаден. 

В стороне Полярного послышались хлопки. Свекров навел бинокль туда и увидел в небе курчавые шапки разрывов зенитных снарядов. Он рассмотрел также несколько черных точек, которые двигались в направлении Ваенги. 

— Самолеты! 

Корабль всколыхнули колокола громкого боя. Матросы стремглав ринулись на боевые посты. Но суматохи не было. По левому борту бежали те, кто был расписан на кормовых постах. По правому борту люди устремились на полубак. Это предписывают корабельные правила: по тревоге бегать таким образом, чтобы вода, море всегда оставались справа. Встречные потоки, «пробки» при этом исключаются. 

Вскоре все затихло. Жерла зенитных орудий нашего миноносца уставились на запад. Стволы, едва шевелясь, двигались по курсу вражеских самолетов. Фашисты были еще далеко. Но непривычный гул их моторов уже долетал до нашего слуха. 

— На Мурманск направляются или на аэродром? — гадает Свекров. 

— Нет! Сюда... Батарея! — крикнул комбат старший лейтенант Михаил Стасенко. Его сухое тонкое лицо пылает румянцем, из-под стальной каски выбилась русая прядь. 

Вражеские самолеты движутся вперед, хотя вокруг них все небо в хлопьях разрывов. 

— Огонь! 

Оглушительно грохнули наши зенитные орудия. Внизу, на камбузе, что-то зазвенело и покатилось по палубе. 

«Гремящий» окутался клубами дыма, сквозь которые поблескивают языки пламени. 

Стреляют и другие корабли. Перед вражескими самолетами встает стена разрывов. Но зловещие черные птицы упрямо летят вперед. 

Стасенко, перекрывая грохот, называет номер очередной завесы. Он догадывается, что самоуверенные гитлеровские летчики, привыкшие к легким победам в Западной Европе, не свернут с курса. Так оно и вышло. Снаряды рвутся кучно, но бомбардировщики все идут. Вдруг Стасенко широко, обрадованно раскрывает глаза. Я ближе всего к старшему лейтенанту, у раструба переговорной трубы, связывающей мостик с постом управления артиллерийским зенитным огнем. Слежу за взглядом офицера и вижу то, что заставляет учащенно биться сердце. Один фашистский бомбардировщик ткнулся в огневую завесу, поставленную зенитчиками «Гремящего», вяло клюнул моторами, снова выпрямился, но уже через секунду-две отвалил в сторону и повалился на нос. Он падал, распустив длинный хвост дыма. 

— Горит, проклятый! — крикнул старший лейтенант. 

Строй самолетов поломался. Еще один бомбардировщик загорелся и, снижаясь, потянул к сопкам. 

Комендоры сосредоточенно работали у орудий. Увлеченные делом, матросы не оглянулись, когда в стороне села Белокаменка грохнули взрывы. Это фашистские летчики, потеряв надежду прорваться к цели, сбрасывали бомбы в залив и на прибрежные скалы, чтобы налегке улизнуть из опасной зоны. 

К зенитчикам поднялся командир корабля капитан 3 ранга А. И. Гурин. 

— Благодарю всех вас, товарищи, за первый успех! — Пожимал он наши горячие и потные руки. — Вы открыли боевой счет «Гремящего». 

Первое испытание огнем экипаж нашего миноносца выдержал.  

По-прежнему стоим на якоре, отражая налеты вражеской авиации на Ваенгу и на аэродром. Жизнь довольно спокойная, и матросы начинают роптать: всем хочется в бой, да в такой, чтобы фашистам тошно стало. Завидуем товарищам, которые ушли от нас в морскую пехоту. 

Однажды мы подступили к лейтенанту Гаврилову с намерением выведать у него, когда предстоит выход в море. Самый бойкий из нас старшина Селиванов спросил: 

— Товарищ лейтенант! Можно вопрос? 

Борис Владимирович Гаврилов — командир группы управления артиллерийским огнем. Кроме того, он по воздушной тревоге выполняет обязанности управляющего огнем «сорокапяток». Услышав голос Селиванова, лейтенант оторвался от ночного визира, с помощью которого наблюдал за движением судов на рейде. 

— Спрашивайте, товарищ старшина. 

Лейтенанту жарко. Но аккуратный синий китель на нем с бело-красной повязкой на рукаве (Гаврилов сегодня вахтенный командир) застегнут на все крючки и пуговицы. Лейтенант вытер платком шею и рано начавшую седеть голову. 

— Я что-то не пойму, товарищ лейтенант, — торопливо высказался Селиванов, — почему нас держат на рейде? То ли нам не доверяют, то ли нас берегут? 

— Вместо одного сразу три вопроса! Хитрец же вы, Селиванов! 

Лейтенант на минутку замолчал. Он мог бы ограничиться стереотипной фразой: командованию, мол, виднее. Для нас это было бы самым обидным. Но не таков лейтенант Гаврилов. Он понимает, что не ради доброго словца спрашивает старшина, к тому же я слышал вчера, как сам Гаврилов заговорил о том же с командиром корабля. Мы знали, что у лейтенанта тревожно на душе. Родные его остались в местечке, поблизости от которого уже шли бои. У многих из нас душевное состояние было таким же, как и у Бориса Владимировича. Враг топтал Украину и Белоруссию — родные края многих моряков нашего экипажа. Гаврилов должен был нас понять. Мы очень любили его и доверяли ему. 

Он пришел на «Гремящий» в 1940 году. В то время  Селиванов был уже опытным старшиной. Они сразу нашли общий язык. Молодой офицер быстро вошел в ритм корабельной жизни и завоевал матросскую любовь. Моряки — пытливый народ. Они выведали все подробности биографии нашего лейтенанта. Узнали, что на флот он пришел по комсомольской путевке и был послан в Севастопольское военно-морское училище. Там и увлекся артиллерийским делом. Отлично сдал выпускные государственные экзамены. Ему, как отличнику, по старой традиции было предоставлено право выбора службы на любом флоте. Друзья советовали остаться на теплом Черном море. Но Гаврилов выбрал самый молодой и самый трудный по климатическим условиям Северный флот. Такие поступки матросы ценить умеют. 

— Так что вы хотели, Селиванов? — прервал молчание лейтенант. 

— Да обидно же. Вон «Куйбышев» и «Урицкий» уже обстреливали побережье, занятое врагом. А мы все стоим. Эдак мы к якорной бочке приржавеем. 

— Не раскусив ореха, о зерне не толкуйте! Просто пока без нас обходятся. Будьте уверены, когда «Гремящий» потребуется, нас позовут. 

Нас позвали на другой же день. Правда, не в море, а в глубь Кольского залива, к Мурманску. Фашистская авиация участила налеты на город, бомбила причалы, рыбный комбинат, жилые кварталы. 

Из-за массивного гранитного плеча Абрам-мыса вывернулась стая воздушных хищников. Натужно гудя моторами, бомбардировщики разделились на две группы. Одна устремилась на город, другая на порт. Фокеев определил: 

— Бомбардировщики типа «Дорнье»! Идут на нас! 

Старшина Селиванов, стоя на мостике, вскинул к глазам ручной дальномер. Через несколько секунд он уже давал дистанцию до фашистских самолетов. 

Глубокая синь неба кое-где пестрела заплатками облаков. Скользя под ними, вражеские бомбардировщики заходили на плавучую мастерскую, у которой ошвартовался «Гремящий». 

У орудия левого борта находились лейтенант Гаврилов, старшина Турский, наводчик, установщик корректур, подносчик боезапаса. Управляющий огнем в бинокль следил за головным самолетом. Бомбардировщик  шел вдоль залива, громадный, с черными крестами на фюзеляже и плоскостях. 

— Огонь! — взмахнул рукой Гаврилов. 

Турский дернул рукоятку спуска. Орудие гулко ударило и тотчас выстрелило снова. Гаврилов оглянулся: скорострельность орудия была необычной. Но удивляться было нечему. У орудия стоял великан Турский. Он работал ловко, четко: левой рукой выхватывал у подносчика снаряд, заталкивал его в казенник и закрывал замок, а правой дергал рукоятку. У Гаврилова звенело в ушах от частых выстрелов. Не слыша собственного голоса, лейтенант отдавал команды наводчикам. Юркие светлячки снарядов пролетали все ближе и ближе к бомбардировщику. 

— Вспыхнул! — донеслось до лейтенанта. 

Это он и сам видел. Загоревшийся фашистский самолет, кренясь, стал разворачиваться. Но он не вышел из боя. Снизившись, устремился прямо на нас. 

— Бейте в лоб ему! — крикнул Гаврилов. 

Трудно сказать, какой по счету снаряд снова угодил в «Дорнье». Бомбардировщик дрогнул, сбился с курса, и это спасло «Гремящий». Сброшенная фашистом пятисоткилограммовая бомба пролетела возле самого клотика фок-мачты и врезалась в донный ил, оголенный отливом, в двух — трех десятках метров от борта миноносца. Стоявший на обсушке мотобот «Соболь» на наших глазах приподнялся и разломился пополам. 

Плотный и тяжелый звук ударил в уши. Черный столб вскинулся на месте взрыва. Тонны грязи обрушились на орудийную платформу и крыло ходового мостика. Селиванов и Фокеев успели укрыться под козырьком главного командного пункта. Артиллеристы сделать этого не могли, и их с головой накрыло потоком ила, сбило с ног, разбросало в стороны. Турский оказался у основания дымовой трубы. Лейтенант Гаврилов, падая, сильно ушиб лицо. Но он быстро поднялся, отплевываясь и протирая глаза, весь грязный, черный, и скомандовал: 

— Расчет к орудию! Огонь! 

Его властный голос сразу привел в себя оглушенных зенитчиков. Ноги скользили по покрытой илом палубе, но матросы быстро заняли свои места. Однако  продолжать стрельбу уже не понадобилось: налет вражеской авиации был отбит. 

Только теперь Гаврилов увидел, как грязной волной уносило от борта его фуражку «черноморского» покроя, которой он очень дорожил. Одежда на нем вся промокла. После неожиданной «грязевой ванны» лейтенант промерз до костей. Но пойти переодеться не мог: не было отбоя воздушной тревоги. А тут поднялся холодный ветер, и Борису Владимировичу стало совсем невмоготу. К нему шагнул комендор Кириллов и молча набросил на дрожавшего командира свой огромный бушлат. 

— Спасибо! 

Когда прозвучал отбой воздушной тревоги, лейтенант, завидев спускавшегося с мостика дальномерщика Селиванова, подозвал его и показал на догоравшие на берегу остатки сбитого нами «дорнье». 

— Вы тосковали о настоящем деле. Как видите, оно для нас началось... 

* * * 

После этого на «Гремящем» все чаще раздавался не записанный ни в каких инструкциях возглас: 

— Дорогу зенитчикам! 

Однажды дробь колоколов громкого боя подняла нас с коек рано утром. По небу медленно и величаво плыли редкие курчавые облака, едва подгоняемые уставшим за ночь ветром. Высокая синь неба была чистой. Самолеты противника не показывались. 

На этот раз наш экипаж получил новое боевое задание. Вскоре «Гремящий» снялся с бочки и устремился в открытое море. За нашим кораблем, качаясь в его кильватерной струе, шел эсминец «Громкий». 

Куда и зачем мы идем? Ответ нам дал комиссар. Оказалось, фашистская подводная лодка торпедировала в море нашу плавбазу «Мария Ульянова», которая шла из Мурманска в Архангельск. В результате взрыва оторвалась и затонула корма, но судно осталось на плаву. Наша задача — уберечь поврежденную плавбазу от новых атак противника и отбуксировать ее в ближайший порт. 

Светило бледное солнце. «Гремящий» и «Громкий» шли полным ходом. Четырехбалльная волна заставляла корабли отвешивать глубокие поклоны Баренцеву морю. Из-за бортов, шипя, летели каскады брызг. Ветер свистел в снастях. Фок-мачта миноносца вибрировала и, казалось, гнулась. 

У нас на «Гремящем» не было равнодушных матросов. Даже те, кто несли ходовую вахту «в низах», находили время, чтобы поднять крышку и, высунувшись из люка, спросить у первого товарища на верхней палубе: 

— Как обстановка? 

— Пока все нормально. 

Услышав такой ответ, любопытный матрос по-хозяйски задраивал крышку люка и спускался к своему посту. 

Сигнальщик Фокеев первым заметил на горизонте корабли. Когда мы подошли ближе, то увидели, что темная громада плавбазы грузно осела в воду. Старый трехтрубный эсминец «Урицкий» безуспешно пытался сдвинуть с места поврежденное судно. Вокруг них метался эсминец «Куйбышев», выискивая подводную лодку. Он менял галсы, изредка стопорил ход, будто прислушиваясь к толще вод, и снова устремлялся вперед. Но фашистская лодка исчезла. 

Антон Иосифович Гурин, прижавшись к парусиновому обвесу мостика, наблюдал за усилиями «Урицкого». В коричневом, видавшем виды реглане, в фуражке, зацепленной ремешком за подбородок, командир не обращал внимания на пронизывающий ветер. 

— Александр Михайлович, а как бы вы решили задачу? — спросил он своего помощника старшего лейтенанта Васильева. Коренастый Васильев, щуря от ветра глаза, посмотрел на море, на небо, подумал. Гурин терпеливо ждал. Мы, матросы, давно заметили у нашего командира эту привычку — не упускать возможности посоветоваться со своими подчиненными, заставить их творчески думать над решением задачи. Если ответ не удовлетворял, капитан 3 ранга не морщился, не посмеивался, а тут же спокойно разбирал ошибку и терпеливо подводил подчиненного к правильному решению. 

Наконец Васильев с присущей ему обстоятельностью заговорил: 

— С оторванной кормой транспорт лишился хода и управления. Поэтому действия командира эсминца «Урицкий» нахожу правильными, хотя и несколько преждевременными. Ему следовало до нашего прихода преследовать подводную лодку. На мой взгляд, есть смысл нам взять плавбазу на буксир. Остальным же кораблям надо увеличить диаметр кольца охранения. Их задача: не допускать к поврежденному судну авиацию противника. Самолеты определенно пожалуют сюда, как только получат сообщение с подводной лодки. 

— Правильно! — одобрил командир. 

«Гремящий» и «Громкий» подошли к судну, потерпевшему бедствие. Принявший на себя руководство спасением плавбазы, Гурин приказал всем кораблям занять места в боевом охранении. 

Едва сигнальщик Фокеев успел флажным семафором передать это приказание, как послышалось: 

— Самолеты! 

Точки вражеских бомбардировщиков росли, приближались, то исчезая за пушистыми облаками, то появляясь в «окнах» между ними. Перекрывая вой котельных  вентиляторов, на мостик донеслась певучая команда старшего лейтенанта Стасенко: 

— Ба-та-рея!.. 

Стволы зенитных орудий «Гремящего» развернулись в сторону приближавшегося врага. Старшина Свекров чаще обычного подносил к глазам бинокль. Комендоры замерли у пушек в ожидании команды. И вот на пути бомбардировщиков выросла цепочка ватных комочков. Стреляли все корабли конвоя. Подали голос автоматические орудия, скороговоркой зачастили крупнокалиберные пулеметы. Два бомбардировщика отвернули в сторону, остальные все же проскочили через завесу огня. У борта плавбазы выросли пенистые столбы. Гитлеровские летчики сбросили бомбы кое-как, прицелиться им не дали наши зенитчики. 

Вечером, когда солнце клонилось к западу, налетели еще двенадцать «юнкерсов». Разделившись на группы, они одновременно атаковали все корабли конвоя. На «Гремящий» ринулись три бомбардировщика. Только умелым маневрированием наш командир спас корабль. Бомбы падали в нескольких метрах от бортов. Взрывной волной сорвало один из стеллажей с глубинными бомбами, в корпусе эсминца образовались многочисленные вмятины от осколков. 

Через два с половиной часа — новый налет. Оглушительная пальба стояла над морем. Три бомбардировщика снова атаковали наш корабль, остальные рвались к плавбазе. Бомба взорвалась совсем близко от нас. Комиссар Рожков, находившийся на мостике, был сбит с ног взрывной волной. Мы кинулись к нему, но он крикнул: 

— Отставить! Занимайтесь своим делом! 

И поднялся без нашей помощи. К счастью, комиссар отделался легкими ушибами. На этот раз враг не ушел безнаказанно. Зенитчики Стасенко попали в один самолет. «Юнкерс» камнем упал в море кабельтовах в шестидесяти от нашего борта. 

В это время в южной части горизонта мы различили несколько движущихся черточек. То на поддержку конвоя подходили сторожевой корабль «Гроза» и несколько  катеров «МО». Теперь зенитная мощь нашего отряда возросла еще больше

Новая волна бомбардировщиков вынырнула из облаков. Пятерка самолетов заходила на плавбазу, остальные атаковали корабли, отвлекая на себя огневые средства конвоя. 

Гурин то и дело бросал команды рулевому Игорю Пчелину. Старшина 2-й статьи с невозмутимым скуластым лицом безошибочно переводил рукоятки рулевого манипулятора. «Гремящий», окруженный высокими водяными столбами, катился то вправо, то влево, увеличивал или уменьшал ход. Бомбы рвались оглушительно, порой сотрясая весь корпус корабля. Эсминец дрожал от беспрерывной пальбы. 

Мы потеряли счет воздушным налетам. Орудия не успевали остыть, как снова приходилось открывать огонь. 

Все ждали сумерек. В Заполярье наступала осень, ночи стали темнее. Надеялись, что темнота выручит нас. На очистившемся от туч небе мигнули безучастные звезды. Гурин принял решение: 

— Плавбазу до прихода спасательного судна «Память Руслана» на буксир возьмем мы... 

На корме нашего миноносца моряки боцманской команды Кавунев, Пеливанян, Тарабарин растаскивали буксирный трос в руку толщиной. Им помогали комендоры четвертого орудия старшины Афонина. Стальной канат непослушно изгибался, гремел по настилу палубы. Несмотря на свежую погоду, матросы сбросили с себя бушлаты. Работой руководил старший лейтенант Васильев. «Гремящий» кормой осторожно приблизился к носу плавбазы. 

— Кавунев, метайте! 

Извиваясь ужом, бросательный конец полетел на палубу судна. Вскоре команда плавбазы вытянула к себе трос, поданный с «Гремящего». Закрепленный буксир натянулся струной. Плавбаза послушно сдвинулась с места и пошла в кильватерной струе миноносца. 

И вдруг ухнули взрывы. Находившиеся на юте матросы пригнулись от неожиданности. За кормой «Гремящего» ослепительно вспыхнуло пламя. С рокотом опадала взметенная взрывом вода. Только теперь все мы  услышали завывание моторов удиравшего бомбардировщика. 

— Стреляйте же, черт возьми! — бросился Васильев к кормовому автомату. 

Пальба началась опять. Васильев, все еще злой и взъерошенный, подскочил к срезу кормы. Взглянув на воду, он, понял, что корабли выдал фосфоресцирующий бурун. Старший лейтенант поднял голову и прислушался. Вдали слышался гул авиационных моторов. Шла новая волна вражеских бомбардировщиков. 

Этот налет был самым жестоким. Удару с воздуха подверглись только боевые корабли. Немцы поняли, что, не разделавшись с ними, им не удастся уничтожить плавбазу. Миноносцы маневрировали в сплошных всплесках от падавших бомб. Из корпуса «Гремящего» порой вылетали заклепки. 

Самолеты ушли. Но кормовой автомат все стрелял в небо. 

— В чем дело? — спросил Гурин. 

Оказалось, что оглохшие от почти беспрерывной пальбы по самолетам наводчики приняли звезды за выхлопы авиационных моторов. Антон Иосифович порекомендовал зенитчикам не нервничать, а спокойно наблюдать за воздухом и морем. 

К нашему отряду подошло спасательное судно «Память Руслана». «Гремящий» выбрал свой буксир и вступил в охранение. Он переменил несколько галсов, пока плавбазу брали на буксир. И опять нагрянули фашистские самолеты. Тут случилось невероятное. Капитан спасательного судна самовольно отдал буксир и на полном ходу направился из опасной зоны. У нас, на «Гремящем», отбивавшемся от пикировщиков, на это не сразу обратили внимание. Когда же Гурин заметил случившееся, он крикнул сигнальщику: 

— Фокеев! Передать на спасательное судно приказание: выполнять свою задачу! 

Мигнул тонкий лучик ручного сигнального фонаря. Через минуту Фокеев прочел ответ со спасательного судна: «Рисковать судном не имею права!» 

Гурин задыхался от возмущения. Я в первый и последний раз видел его таким. Но он быстро справился с вспышкой гнева и уже спокойно приказал вахтенному офицеру: 

— Полный ход! Курс на «Руслана». 

Завидя стремительно приближающийся эсминец, капитан судна опомнился и повернул к плавбазе. 

На рассвете плавбаза, еще более накренившаяся на левый борт, была прибуксирована в Териберку. На переходе отряд кораблей подвергся еще двум безрезультатным налетам фашистской авиации. 

Эсминцы «Гремящий» и «Громкий» направились в Кольский залив. Проходя мимо переймы, что соединяет гавань Полярного с этим заливом, мы заметили свет прожектора на вышке сигнального поста. Фокеев, к нашему великому удовольствию, прочитал: 

«Благодарю за успешное выполнение трудного боевого задания. Комфлот». 

Капитан 3 ранга Гурин посмотрел на циферблат часов и отметил: 

— Наш корабль в бою с вражеской авиацией провел четырнадцать часов шестнадцать минут... На этот раз мы действительно выдержали трудный экзамен... 

Антон Иосифович скупо улыбнулся...

*  *  *  *  

Песня о «Гремящем»

    Конец 1942 и начало 1943 года ознаменовались великим историческим событием, которое обрадовало и воодушевило советских людей. Под Сталинградом наши войска нанесли сокрушительный удар фашистской армии, после которого она уже не могла оправиться. В боях у Волги попали в плен сотни тысяч гитлеровских солдат и офицеров. 

Заполярье далеко от Сталинграда, но мы затаив дыхание следили за этой гигантской битвой. Во время передач сводок Совинформбюро моряки плотной толпой собирались у репродукторов, боясь упустить хотя бы слово. С особым чувством мы выходили в море. Все рвались в бой, чтобы внести свой, пусть скромный вклад в достижение победы. На наше счастье, недостатка в боевых заданиях не было. Походы следовали один за другим. 

В ту зиму наш и без того худощавый штурман капитан-лейтенант Е. Е. Ивашенко стал еще тоньше и бледнее. Когда «Гремящий» находился в море, капитан-лейтенант не покидал штурманскую рубку. Отдых он разрешал себе здесь же, на кожаном диване, причем спал не более получаса в сутки. Все остальное время Емельян Емельянович сидел над картой. Изредка он поднимался на мостик, чтобы о чем-либо посоветоваться с командиром, а потом снова исчезал за железной дверью рубки. И только его слегка хриплый голос из переговорной трубы то и дело доносился до вахтенного офицера. Нас изумляло, что Ивашенко на любой вопрос с главного командного пункта отвечал мгновенно и точно. Уже это свидетельствовало о мастерстве и опыте нашего штурмана. 

Ему было тогда двадцать семь лет, но биографии его могли позавидовать многие моряки. Еще курсантом Ленинградского  военно-морского училища попал он в первый арктический рейс. Потом молодой североморец ходил от острова Кильдин, что находится у Кольского залива, до Новой Земли, от мыса Святой Нос до островов Земли Франца Иосифа. У арктического острова Надежды его не раз трепал двенадцатибалльный шторм. Корабль, на котором тогда плавал Ивашенко, едва не разбился, налетев на громадный айсберг, внезапно показавшийся из тумана. За поход на ледокольном пароходе «Мурман» к папанинской льдине он был награжден орденом «Знак Почета». 

Вот какой у нас был штурман. Прибавьте к тому же, что Ивашенко писал стихи. И хорошие стихи, которые с охотой печатала флотская газета. 

Как-то штурманский электрик матрос Александр Востров, приборщик каюты штурмана, под строжайшим секретом нам сообщил: 

— Скоро будет песня о «Гремящем»... 

— Откуда ты знаешь? — спросил его корабельный запевала матрос Чичерин. 

— Капитан-лейтенант сочиняет ее... Напишет, прочитает, порвет и опять пишет... 

— Ну, тогда песня действительно будет, — убежденно отозвался дальномерщик Мелихов. 

Мы знали неукротимую настойчивость Ивашенко: уж если он взялся за какое дело, то не отступится от него до конца. 

На юте часто заходил разговор о будущей песне. Матросы мечтали о ней вслух, рассуждали, что бы они хотели услышать в этой песне. Ивашенко молча слушал эти беседы и уходил к себе еще более задумчивый, чем обычно.

Офицерский состав эскадренного миноносца «Гремящий». В первом ряду в центре – Антон Иосифович ГУРИН, 

командир корабля, капитан 3-го ранга

Многое желали матросы вложить в песню о родном корабле. А больше всего, чтобы в ней были слова о нашем командире. 

В капитане 3 ранга Антоне Иосифовиче Гурине мы видели отца. Всю жизнь мы, матросы «Гремящего», будем помнить этого обаятельного человека. Стоило ему показаться на палубе, мы старались найти причину, чтобы встретиться с ним, поговорить о чем-либо, просто поздороваться. 

Матросы «Гремящего» любили своего командира, гордились им. Ему мы обязаны были боевыми успехами корабля.  Отличный моряк, смелый и мудрый, умеющий воодушевить людей, повести их на подвиг, Гурин служил образцом для всех нас. Это был человек исключительной честности. Терпеть не мог угодничества, лести, отказывался от привилегий, положенных ему по званию и должности. В вопросах чести Антон Иосифович был щепетильным до болезненности. Я бы назвал его воплощением честности, помноженной на скромность большевика. 

Однажды в штормовом походе Гурину нездоровилось. Но он все равно стоял на ходовом мостике, прислушиваясь к голосам вахтенных сигнальщиков, наблюдателей и телефонистов. Офицеры беспокоились за его здоровье. Мне, как вестовому, помощник командира Васильев приказал раздобыть у фельдшера чистый спирт, а на камбузе обжарить с луком и чесноком самую аппетитную косточку. Причем Александр Михайлович предупредил меня, чтобы обо всем этом я не проговорился Гурину. 

Наш корабельный фельдшер Иван Григорьевич Алексенко растворил в спирте какой-то противопростудный порошок. Коки постарались приготовить самое лучшее жаркое. Но, к моему огорчению, наша хитрость не удалась. 

Понюхав рюмку, командир брезгливо отодвинул ее от себя. Позвал меня и предложил: 

— Выпейте и скажите мне, что сюда налито: спирт, водка или... керосин? 

Все офицеры уткнулись глазами в тарелки. Отвечать за наш «заговор» пришлось мне одному. Я довольно мужественно проглотил огненную жидкость. И закашлялся. Гурин, словно не замечая ничего, спросил: 

— Ну, так что же было в рюмке? 

Командиры, сидевшие за столом, глянули на меня и снова зазвякали вилками. 

— Водка, товарищ капитан третьего ранга, — ответил я. 

— А точнее... 

— Спирт с какой-то гад... то есть я хотел сказать, с каким-то лекарством... 

Гурин подозрительно посмотрел на офицеров, усерднее прежнего орудовавших вилками, и, задержав взгляд на фельдшере старшем лейтенанте Алексенко, сказал: 

— Списывать таким образом спирт я не буду, с этим ко мне не приходите... А вы, товарищ Петрухин, закусите  этим вот замечательным мосолком за здоровье нашего медика. И чтобы впредь я больше не видел таких мне предпочтений! Накажу! 

Антон Иосифович любил потолковать с матросами на юте, делал это не по долгу, а по сердечному влечению. Бывало, окружим мы его, а он не спеша набьет трубку, закурит, и потечет душевный разговор о корабле, о наших семьях, о войне. 

Ничего мы от него не скрывали. Как-то баталер матрос Цуриков рассказал ему, что встретил в Архангельске хорошую девушку. Можно ли ему жениться на ней? Командир улыбнулся. 

— Сложный вопрос. Тут трудно советовать. А вы сами для себя определили, кого вы видите в этой девушке: подругу жизни, близкого товарища или... только женщину? 

И зашел большой разговор о любви, о семье. Командир не поучал нас. Нет, он просто как старший товарищ делился своими взглядами на жизнь, и потому его слова доходили до сердца каждого, заставляли задуматься даже самые легкомысленные головы. 

Нас покоряла его простота. Когда в шахматном чемпионате на первенство корабля я выиграл у него трудную партию, он не обиделся. Наоборот, с гордостью сказал командиру дивизиона: 

— Видели, какие у меня матросы!.. Молодец визирщик! Но меня уж, пожалуйста, не подводите: заодно выиграйте и у командира дивизиона. 

Комдиву я почему-то проиграл. Честно говоря, растерялся: матрос и капитан 2 ранга! Но, видимо, комдив почувствовал мое состояние и, выиграв у меня партию, сказал: 

— Антон Иосифович! Я играю вне зачета: я же комдив... Будем считать матроса Петрухина чемпионом «Гремящего» по шахматам. А за вами остается второе место... 

— Все правильно! — отозвался Гурин. — Быть по сему!.. 

-Командир! 

Не всегда и не каждый из нас имел к нему свободный доступ: так уж положено по уставу. Но если у кого была обида, то матрос утешался сознанием, что проявленная по отношению к нему несправедливость обязательно  дойдет до командира и справедливость восторжествует. Радость и горе матроса были радостью и горем командира. Относясь к нему как к отцу, мы втайне немного сожалели: быть бы ему постарше, ну с сединой хотя бы. А он был молодым, энергичным, ясноглазым, жизнерадостным, с фигурой спортсмена. Мы понимали, что это лучше, что это так и надо — командиру положено быть образцом силы, бодрости, неутомимости. Постепенно молодость его перестала смущать нас. 

В походах я не помню случая, чтобы Антон Иосифович спустился в свою каюту отдохнуть. Самое большое, что он себе позволял, это полежать полчаса на узком диване в штурманской рубке, дремля в полглаза. А через тридцать минут совершенно бодрым поднимался на ходовой мостик. 

Он сам пришивал к кителю подворотнички, гладил брюки, чистил ботинки и фуражку. Я сперва расценивал это, как недоверие к способностям моей персоны, приписанной к командиру в качестве вестового. А потом понял, что иначе он и не мог поступать: командир привык беречь и свое достоинство, и достоинство матроса. 

— Сделаю сам, — говорил он мне. — Что я, барин? Ведь у нас с вами происхождение одинаковое! 

Оба мы в детстве были пастухами. Он в белорусской деревне Шпильки, а я... Ну, да не обо мне речь! 

А. И. Гурин чудесный человек, и мы, матросы, от души прочили ему большое будущее. Да сопутствует ему во всем удача! 

Правда, кое-кто из матросов обижался на Антона Иосифовича. К таким относились те, кто страдал морской болезнью. А у нашего командира было правило: если эсминец находился в походе и подавался сигнал на обед, то Гурин обязательно изменял курс таким образом, чтобы корабль больше качало. 

— Зачем вы это делаете? — спросил его однажды английский офицер-переводчик. 

— Закаляю людей. Если матрос поест в такую качку, то он не оплошает в самой трудной обстановке... 

И, правда, это очень помогало молодым матросам привыкать к морю. 

— Светлая голова и горячее сердце! — говорили о командире наши офицеры. — Быть таким, как капитан третьего ранга Гурин, значит, быть настоящим моряком... 

Антон Иосифович знал «Гремящий» до мельчайших деталей, в совершенстве изучил его маневренные качества, знал, как миноносец ведет себя на волне, на циркуляции, при перекладке руля, при движении задним ходом. Мы были очевидцами того, как умелое управление эсминцем часто решало исход боя. 

Так было, когда из-за облаков неожиданно выскочили четыре вражеских бомбардировщика. Один из самолетов сразу пошел в пике. На «Гремящем» едва успели открыть огонь. 

Гурин настороженно следил за «юнкерсом». По приказанию командира корабль круто развернулся влево. Фашистский летчик тоже переменил курс. Гурин это заметил и быстро подал новую команду. Корабль пошел вправо, когда летчик сбросил бомбы. Взрывы подняли фонтаны воды далеко от миноносца. 

Второй «юнкерс» тоже промахнулся, потому что командир корабля нарушил его расчеты, внезапно сбавив ход. Фашист не заметил этого, и бомбы упали впереди «Гремящего». Точный расчет и умелое маневрирование который уже раз спасали эсминец от вражеских бомб. 

Конечно, успех в бою зависит не только от мастерства командира. Нужно, чтобы и весь экипаж действовал четко, слаженно, умело, мгновенно выполнял распоряжения командира. Вот почему Гурин так много внимания уделял обучению и воспитанию подчиненных. 

Командир хорошо знает всех нас, умеет поддержать и поощрить инициативу. Вахтенный офицер старший лейтенант Гаврилов на переходе морем обнаружил подводную лодку противника. Командир был в штурманской рубке. Не медля ни минуты, Гаврилов направил миноносец в атаку. Бомбометание он провел грамотно, смело и решительно. План фашистского пирата был сорван, лодка получила тяжелые повреждения. 

Гурин одобрил действия старшего лейтенанта и в беседе с другими офицерами еще раз подчеркнул, что во всех случаях несения вахты на мостике надо быть зорким, находчивым и, главное, не теряться ни при каких обстоятельствах... 

— Есть необходимость — атакуй врага самостоятельно. Не горячись и не теряйся, бей противника  раньше, чем он успеет выйти на тебя в атаку, — говорил Антон Иосифович. 

Интересны были взаимоотношения командира с его помощником. Антон Иосифович часто спрашивал Васильева, как бы тот стал действовать в той или иной обстановке, помогал ему разобраться в сложных моментах боя. Как-то перед выходом в море командир вызвал к себе Васильева и коротко сообщил: 

— Управлять «Гремящим» будете вы, Александр Михайлович! 

Старшего лейтенанта обрадовало доверие командира. Под командованием Васильева корабль снялся с якоря, вышел в открытое море. Но вот на мостике показался Антон Иосифович. Помощник смутился. 

— Считайте, что меня нет, — успокоил его Гурин. — Продолжайте командовать. 

Он ни разу не вмешался в распоряжения старшего лейтенанта. И так на протяжении всего похода. Когда мы вернулись в базу, Гурин крепко пожал руку своему помощнику. 

— Превосходно, Александр Михайлович! Мне придраться не к чему! 

Не случайно Васильев, пройдя превосходную школу на «Гремящем», вскоре сам стал командиром миноносца. 

Гурин учил офицеров уважать матроса, понимать его душу, развивать в нем лучшие черты характера. 

С некоторого времени наши матросы все чаще стали подумывать: настанет такой момент, когда командующий флотом заберет от нас Гурина. Эх, если бы начальство спрашивало на это наше матросское мнение и согласие! Никуда и «и за что мы не отпустили бы своего командира! 

Предчувствие не обмануло нас. В конце 1942 года в звании капитана 2 ранга Антон Иосифович Гурин был назначен командиром дивизиона эскадренных миноносцев Северного флота. В этот дивизион вошли «Гремящий», «Громкий» и «Грозный». 

Флотская газета так писала о нашем командире: 

«Капитан 2 ранга А. И. Гурин командовал «Гремящим» с дней постройки эсминца и до своего перехода на высшую должность. Огромной любовью пользуется этот старый североморец, приведший «Гремящий» к гвардейскому флагу. Он передал новому командиру замечательный боевой коллектив». 

Настал день, и штурман пришел на ют с записной книжкой. По его возбужденному лицу мы догадались, в чем дело. 

— Матросы! — сказал он. — Слушайте, оценивайте, помогайте! 

И начал читать. Сначала тихо, сбивчиво, но вскоре голос его окреп:

Пусть море нас штормом встречает,

«Гремящий» не сбавит свой ход. 

И стаи стремительных чаек 

Проводят гвардейцев в поход. 

Нам штурман все курсы проложит. 

На мостике — наш командир, 

За счастье, которое жизни дороже, 

В бои нас не раз он водил...

— Хорошо! — воскликнули мы в один голос. Ивашенко продолжал читать. Припевом служило четверостишие:

Моя подруга, не скучай,

С тобою встретимся мы вскоре. 

Мы в бой идем за вольный край, 

За наше Баренцево море...

         Текст песни одобрили единодушно. Вскоре все его знали назубок. Но песня требует музыки. На «Гремящем» были хорошие баянисты — Фоченков, Фролов, Храпов и другие. Сообща они стали сочинять музыку. По вечерам в кубриках и в ленинской каюте баяны без конца выводили то одну, то другую ноту. Это пиликание нам до чертиков надоело, но мы терпели: искусство требует жертв! Мелодия не получалась. Матросы беспощадно браковали предлагаемые варианты. Выручил композитор Евгений Жарковский. Его мы уже знали как творца песни «Бушует полярное море», которая нам всем очень полюбилась. Моряки пошли на поклон к мастеру, который вместе с нами отправился в поход. Дело происходило в кают-компании. Корабль изрядно покачивало. Евгений Эммануилович не спеша прочитал текст, закрыл глаза и, помахивая рукой, вполголоса пропел несколько слов. Потом порывисто уселся за коричневое пианино, стоявшее в кают-компании. Через несколько минут начал складываться  напев. Чувствовалось, что Жарковскому особенно понравились слова:

Фашисты попрятались в норы,

Над ними бушует пурга, 

Но залпы лихих комендоров 

Повсюду отыщут врага.

          Час, второй, третий сидел композитор за пианино, шлифуя мелодию. Сменившись с вахты, в кают-компанию забежал дальномерщик Михаил Мелихов — лучший наш запевала. В полушубке, в валенках, матрос замер, вслушиваясь в музыку, а потом подхватил своим звучным баритоном:

Врывайтесь торпеды в глубины,

Лети за снарядом снаряд! 

Пусть дремлют в пучине коварные мины, 

«Гремящий» не знает преград.

            Песня получилась! Песня о нашем родном корабле начала жить! Теперь без нее у нас не проходило ни одного концерта художественной самодеятельности. А эти концерты устраивались после каждого боевого похода. Они стоят того, чтобы о них рассказать несколько подробнее. 

А. И. Гурин завел на корабле хорошую традицию. При возвращении с моря в базу он шел обедать или ужинать к тем морякам, которые отличились в походе. Часто бывал командир и у нас, артиллеристов. Добрый пример убеждает лучше всего. И наши офицеры, к большому удовольствию матросов, следовали почину Гурина. 

Антон Иосифович вместе со старшим политруком Рожковым являлись душой нашей художественной самодеятельности. И вот один из ее концертов начался. Гурин тогда находился в нашем кубрике, за общим матросским столом, ел то же, что и мы, из эмалированной миски. Динамики разнесли по кораблю «Песню о «Гремящем». Она звучала, как бодрый марш, как гимн нашему славному эсминцу, как пламенный призыв к борьбе и победе. Ее слова жгли сердца, наполняли их величайшей гордостью.

Готовы к борьбе предстоящей,

Торпеды и бомбы на «Товсь!» 

Огнем своих пушек «Гремящий» 

Врага уничтожить готов.

          Слушая эту песню, многие матросы видели себя на боевых постах: у орудий и пулеметов, у котельных топок и маневровых клапанов. Слова звучали близкие и понятные нам, в них была выражена наша решимость:

Где враг ни появится, только б

Найти нам его поскорей! 

Форсунки — на полный, и в топках 

Бушуют потоки огней.

          После песни о «Гремящем» дух захватывала баллада о подвиге, рассказанная шустрым артэлектриком Лапшиновым. В ней говорилось о том, как советский корабль оказался на вражеском минном поле. Вот одна из мин приблизилась к его борту. Командир производит сложный и опасный маневр. Но нет, от смерти уже не уклониться! Еще секунда — две, и взрыв уничтожит экипаж. И вот тогда-то с борта на мину бросился один из моряков. Он сам погиб, но смертью своей храбрец спас родной корабль, жизни товарищей. 

Матрос Чичерин пел о Неве, о Ленинграде и Мурманске, о просторах русских полей, красоте родной природы. 

Матрос Мелихов особенно удачно и, кстати, пел тоже любимую нами песню. Она начиналась словами: «Кто сказал, что надо бросить песни на войне? После боя сердце просит музыки вдвойне». 

Именно это и учитывал А. И. Гурин. По тому же пути пошел и новый наш командир Б. Д. Николаев, он тоже уделял много внимания художественной самодеятельности. В ней у нас участвовали почти все. Как и в любом деле, застрельщиками выступали коммунисты и комсомольцы. Не случайно на смотре матросской художественной самодеятельности в 1943 году «Гремящий» занял первое место и был награжден грамотой Военного совета флота. 

Каждый наш концерт заканчивался повторением «Песни о «Гремящем». И перед нашим мысленным взором вставала привычная картина моря.

Все тише вдали крики чаек,

Все громче винтов оборот... 

Скрывается берег, и ветер крепчает, 

«Гремящий» уходит в поход.

        Мы все дружно подхватывали припев. Среди нас в эти минуты не было ни одного равнодушного человека.  

И каждому песня о родном корабле напоминала свое, наиболее пережитое и волнующее. Но все вместе мы думали о нашей Отчизне, о близких и любимых людях, за чье счастье и жизнь мы завтра снова пойдем в бой… 

* * * 

…16 мая 1943 года экипажу «Гремящего» был вручен гвардейский Военно-морской флаг. В тот день мы дали Коммунистической партии, Родине и советскому народу гвардейскую клятву: никогда не отступать перед врагом, идти полным вперед, к победе. 

В передовой статье флотской газеты, посвященной этому событию, было сказано: «Гвардейцы морских глубин, гвардейцы воздуха! Одним гвардейским флагом больше, еще один закаленный в боях экипаж осенен гвардейским Знаменем. Честь подводных лодок «М-171», «Д-3», «К-22», «М-174», честь доблестного сафоновского полка и честь эсминца «Гремящий» отныне слита воедино. Она нерушима, как верность Родине, как наша ненависть к врагу...» …

*   *   *   *   *

…И вот он наступил светлый День Победы. 

«Слушай нас, советский народ! 

Слушай нас, великая Родина!»

Этими словами из гвардейской клятвы начинался наш рапорт стране 9 мая 1945 года. На торжественном митинге мы подвели итоги своей боевой работы. 

За время Великой Отечественной войны экипаж эскадренного миноносца «Гремящий» 11 раз поддерживал артиллерийским огнем фланг Красной Армии и десанты Северного флота. Только после обстрела вражеских позиций в ночь на 23 февраля 1942 года на берегу наши разведчики насчитали более 400 трупов гитлеровских солдат и офицеров. Мы участвовали в четырех минных постановках, в конвоировании 39 союзных и 24 отечественных караванов судов. Трижды «Гремящий» совместно с другими кораблями действовал на вражеских морских сообщениях, дважды наносил артиллерийские удары по крепости Варде, нес боевые дозоры. Экипаж эсминца «Гремящий» отразил 112 атак вражеской авиации, сбив 14 и повредив 23 самолета. Потоплена одна и повреждено несколько подводных лодок. 

За время Великой Отечественной войны эсминец «Гремящий» в боях и штормах прошел 60000 миль. 

В огне боев росли и мужали моряки. Многие из гвардейцев вступили в партию. Партийная организация корабля к концу войны насчитывала 150 человек. Каждый матрос, старшина и офицер заслужил несколько правительственных наград. А первый командир «Гремящего» А. И. Гурин стал Героем Советского Союза. 

«Гремящий»! Замечательную школу прошли наши моряки на этом корабле. Где сейчас мои друзья? Бурная, полная творческих дерзаний жизнь разбросала их по всей стране. Некоторые все еще служат на флоте, передавая молодым морякам свой опыт и знания. Другие трудятся на заводах, в колхозах, совхозах. Но память о гвардейском корабле живет в их сердцах, так же как живут на флоте традиции и геройские дела ветеранов.

Из воспоминаний Петра Афанасьевича Петрухина, 

бывшего матроса эскадренного миноносца 

«Гремящий», впоследствии капитана 3-го ранга

НА ЭСМИНЦЕ "ГРЕМЯЩИЙ"

Знакомство  эсминца  "Гремящий" и  его экипажа  с  авиацией  противника произошло не в воскресенье, 22 июня 1941 года, а на сутки раньше--в субботу, 21 июня 1941 года.

Эсминец  "Гремящий"  проводил  учебные  торпедные стрельбы  в Мотовском заливе, после их окончания вернулся на базу в Полярное и встал на швартовы к причалу. После обеда на вахту заступил  сигналыщик Фокеев, который находился на ходовом мостике.  Был полный прилив,  и корабль ватерлинией почти касался верхней  кромки причала.  В это  время вдоль  всей базы  Полярное  в сторону Архангельска на бреющем полете пролетел немецкий  самолет. На самолете  были видны не  только свастика  и кресты,  но и кабина  с  летчиком  оказалась на уровне глаз  сигнальщика.  Фокеев доложил о  пролете самолета  в направлении Архангельска,  и  ему  было приказано  усилить  наблюдение.  Часа  через два самолет-разведчик  возвращался обратно, и по нему был открыт огонь зенитными батареями базы и нашим кораблем. "Юнкерс-88" сразу  же  взмыл вверх, а потом пошел на снижение и скрылся за скалами.

Нашему кораблю приказали срочно перейти из Полярного в Ваеньгу. Экипажу отдали  команду: "надеть  каски", "противогазы  иметь при  себе". Билеты на вечер отдыха в Дом флота нам так и не удалось использовать в ту субботу. Так для экипажа эсминца "Гремящий" началась война.  В первые  дни войны немецкие летчики вели себя нагло, летали на бреющем полете и наши корабли не бомбили, а  бомбовые удары наносили по аэродрому в Ваеньге. Корабли во время налетов авиации противника вели интенсивный огонь по  самолетам, бомбившим  Ваеньгу. Видя активную защиту аэродрома  Ваеньги, летчики  люфтваффе  стали наносить бомбовые удары  и по  кораблям и,  спасаясь  от  зенитного  огня  кораблей, вынуждены были летать  выше, вне досягаемости огня  зениток. В августе  1941 года эсминцы "Урицкий" и  "Валериан  Куйбышев" Конвоировали теплоход "Мария Ульянова"  из Архангельска.  Подлодка  Противника торпедировала теплоход, у которого оторвало корму с  рулем И винтами.  Теплоход  был  взят  на буксир эсминцем "Урицкий". На помощь были посланы эсминцы "Гремящий" и "Громкий", а в  это время торпедированный  транспорт мог  в любое  время  стать  добычей  немецких летчиков.

После подхода кораблей поддержки "Урицкий" продолжал буксировать "Марию Ульянову",  а остальные  корабли заняли  места в  охранении. Через некоторое время начались интенсивные налеты авиации  противника. Самолеты заходили со стороны солнца, чтобы  успешнее атаковать транспорт, но  зенитная артиллерия "Гремящего",  "Громкого",  "В.  Куйбышева", "Урицкого"  и СКР  "Грозы"  не позволила  им  производить  прицельное   бомбометание. Бомбардировщики шли волнами из 15-25 машин с интервалом подлета 25-30 минут. Потерпев неудачу с транспортом, авиация переключилась полностью на бомбардировку  кораблей. В ходе этого  боя  эсминцем  "Гремящий"  было  сбито  и  подбито  несколько самолетов, а всего противник потерял в этом бою до десятка сбитых и подбитых машин.   Теплоход   "Мария Эсминец   «Гремящий»Ульянова"  был  благополучно  доставлен  в  порт назначения под охраной кораблей Северного флота.

Глубокой  ночью 25 ноября 1941  года эсминец "Гремящий" в  составе 10-й крейсерской  эскадры  английских  ВМФ  вышел  в море  на  перехват  каравана немецких  транспортов,  которые  шли из портов Норвегии  в Германию.  Однако операция не состоялась и решено было обстрелять Военно-морскую базу Варде.

Корабли  миновали посты  немецких  СНИС  и оказались  на траверзе  базы Варде. Корабли  шли  кильватерной  колонной:  первым--английский  Миноносец, затем--крейсер "Кения", третьим--Гремящий" и так далее.

Крейсер "Кения" сделал залп из орудия осветительными снарядами—сигнал "Начать  обстрел"  Одним  из  первых  открыл  огонь  из  всех орудии эсминец "Гремящий".   За  десять  минут   обстрела  базы   на   нашем  кораблъ  была израсходована половина боезапаса орудий главного  калибра. На  немецкой базе открыли  огонь зенитные  орудия, думая, что это  налет  советской авиации По кораблям  немцы  открыли  огонь только тогда,  когда  эскадра  повернула  на обратный  курс. В этом налете  на  немецкую военно-морскую базу Варде  мы не понесли потерь, однако пробоины в корпусе были. На  обратном  курсе  корабли эскадры открыли огонь по немецким артиллерийским позициям, уничтожая батареи врага.

После  проведенной  операции  контр-адмирал  Барроу,  командующий  10-й крейсерской эскадрой английских военно-морских сил,  писал командиру эсминца "Гремящий" Антону Иосифовичу Гурину: ". . Я очень счастлив поблагодарить Вас за Ваше лояльное участие в совместной операции "АР",  имевшей  место прошлой ночью.. Я также видел  и восхищен тем, как Вы превосходно держали свое место и открыли  огонь  из Ваших орудий,  как  только мною был дан  сигнал  ...  Я горжусь  тем,  что  имел  советский  корабль  "Гремящий" в составе моей 10-й крейсерской эскадры ."

На вечере, устроенном командующим Северным флотом А. Г. Головко в честь английского  контр-адмирала Барроу, присутствовал и  А.  И.  Гурин, командир "Гремящего". Здесь  английский  адмирал  вновь  похвалил  нашего  командира, сказав, что он рад за адмирала Головко, который "имеет таких командиров".

Много ратных подвигов на счету экипажа  эсминца "Гремящий", но особенно вспоминается один из боевых эпизодов,  когда  наш корабль уничтожил немецкую подводную лодку.

В  конце  марта  1942  года  заканчивалась  проводка  очередного конвоя союзников PQ-13. Хотя поход был нелегкий,  шла  постоянная бомбежка авиацией противника в течение  5--6  суток,  но все  же ни одного  транспорта  мы  не потеряли после того,  как к эскорту присоединились  советские корабли.  Суда конвоя начали втягиваться в Кольский залив, экипаж эсминца радостно входил в базу, где  нас ждали  письма от родных  и близких и  небольшая передышка  от тяжелого,  изнурительного  плавания Здесь  можно было умыться пресной водой, ведь весь поход умывались только морской  соленой водой из-за борта,  хорошо выспаться

Почти все транспорты и корабли конвоя вошли в Кольский залив, оставался только один пароход водоизмещением 16 тыс. тонн, который отстал от остальных и  тяжело  продвигался  вперед Командир  нашего корабля  получил  приказ  от командира эскорта - "Прикрыть транспорт со стороны моря" Только корабль зашел за корму транспорта и  стал поворачивать обратно, чтобы лечь на параллельный курс, как сигнальщик старшина  I  статьи Н И  Фокеев докладывает "Вижу рубку подводной лодки,  слева 10°"  Командир  немецкой  подлодки не рассчитал, что волнение сильное и на перископной глубине лодка может быть обнаружена Тут же последовал доклад  сигнальщика Онохова "Вижу  лодку,  левый  борт  05°" А И. Гурин мгновенно оценил обстановку: "Таранить, иначе лодка уйдет"  В машинном отделении  слышали  скрежет  металла  о  киль  корабля. Однако  для  верности "Гремящий"   дважды  пробомбил  бомбами  место  предполагаемого   погружения подлодки.  Уже  после  второго  бомбометания   показались  по  курсу  эсминца топливные пятна и плавающие предметы.

Через месяц наша разведка подтвердила, что  подлодка противника погибла со  всем  экипажем  у входа  в Кольский залив, а две другие  лодки,  которые атаковали конвой, выведены из строя на длительное время.

Первого марта  1943 года  эсминец "Гремящий" стал первым гвардейским надводным кораблем на Северном флоте.  Это звание экипаж "Гремящего" достойно пронес через все военные годы.

Из воспоминаний В. С. АМЕЛЮШКИНА - начальника финансовой части эсминца «Гремящий»

Литература

Валахановіч, А.І. Камандзір мінаносца / А.І. Валахановіч // Памяць : гісторыка-дакументальная хроніка Дзяржынскага раёна.-Мн.,2004.-С.393.

Героі Савецкага Саюза – нашы землякі // Сцяг кастрычніка.- 1965.- 8 мая.

Герои Советского Союза – уроженцы Минска и Минской области: альбом / Отдел пропаганды и агитации Минского обкома КПБ.- Минск, 1965.

Глушенко, В. Курс ведет к опасности /В.Глушенко //Нева.- 2005.- №7.

Гурын Антон Іосіфавіч // Беларуская энцыклапедыя: у 18-ці т. Т.5.- Мінск,1997.- с.538.

Гурын Антон Иосіфавіч // Беларусь у Вялікай Айчыннай вайне, 1941-1945: Энцыклапедыя / Гал. рэд. І.П.Шамякін.- Мн. : БелСЭ, 1990.-С.182.

Гурин Антон Иосифович // Герои Советского Союза : краткий биографический словарь:Ч.1.-М. : Воениздат, 1987.- С. 392.

Гурын Антон Іосіфавіч, контр-адмірал, ураджэнец в. Шпількі Дзямідавіцкага сельсавета Дзяржынскага раёна, Герой Савецкага Саюза //Сцяг Кастрычніка.- 1964.- 4 ліпеня.

Гурин Антон Иосифович //Минская область: Энциклопедия.- Минск, 2007. Т.1: А - Г.- Минск, 2007.- С.497.

Гурин Антон Иосифович // Мінская праўда.- 2001.- 5 мая.- С.2.

Гурин Антон Иосифович // Навечно в сердце народном : к 30-летию победы над фашистской Германией / гл. ред. П.У. Бровка.- Мн. :  БелСЭ, 1975.- С. 111.

Гурын, Антон Іосіфавіч //Памяць: гісторыка-дакументальная хроніка Дзяржынскага раёна.- Мінск,2004.- С.393.

Гурин Антон Иосифович // Республика Беларусь: Энциклопедия.- Минск, 2005 – 2008. Т.»: А – Герань.- Минск, 2006.- С.282

Долготович, Б. Адмиралы: Георгий Холостяков, Антон Гурин /Б. Долготович // Белорусская нива .- 1998.- 25 июля.- С.9.

Долготович, Б. Гурин Антон Иосифович / Б.Д. Долготович // Адмиралы земли белорусской: биографический справочник. - Минск, 2009. - С. 17-18.

Дубовик, Н. Матросы называли его просто «батей» /Н. Дубовик //Сцяг Кастрычніка.- 2000.- 22 сакавіка

Колосова, В. “Мы в бой идем за водный край…” / В. Колосова // Узвышша.-2012.-14 скавіка.-С. 6

Контр-адмірал з Дзяржыншчыны // Сцяг Кастрычніка.- 1991.- 25 ліпеня

Нашы землякі //Сцяг Кастрычніка.- 1974.- 21 лістапада

Панов, Н. «Гремящий» / Н.Панов // Североморцы.- М., 1956.- С. 73-82.

Савинов, Б. Адмирал Гурин /Борис Савинов //Сцяг Кастрычніка.- 2000.- 13 верасня.

Савинов, Б. Адмирал Гурин /Борис Савинов //Сцяг Кастрычніка.- 2000.- 20 верасня.

Савинов, Б. Адмирал Победы / Борис Савинов // Узвышша. - 2019. - 11 мая. - С. 4-5.

Савинов, Б. "Готовы к борьбе настоящей..." / Борис Савинов // Узвышша. - 2012. - 30 чэрвеня. - С. 4.

Савинов, Б. Морская эпопея адмирала Гурина / Борис Савинов // Узвышша. - 2015. - 30 красавіка. - С. 5.

Савінаў, Б. Адмірал са Шпілек / Барыс Савінаў // Краязнаўчая газета.- 2005.- №7.- С.5.

Савінаў, Вернасць абавязку /Барыс Савінаў //Сцяг кастрычніка.- 1980.- 26 красавіка

Савінаў, Вернасць абавязку /Барыс Савінаў //Сцяг кастрычніка.- 1980.-  2 мая

Савінаў, Вернасць абавязку /Барыс Савінаў //Сцяг кастрычніка.- 1980.-  6 мая.

Салаўёў, Н. Камандзір гвардзейскага  эсмінца /Н. Салаўёў // Сцяг Кастрычніка.- 1976.- 5 жніўня

Салаўёў, Н. Камандзір гвардзейскага  эсмінца /Н. Салаўёў // Сцяг Кастрычніка.- 1976.- 7 жніўня

Салаўёў, Н. Камандзір гвардзейскага  эсмінца /Н. Салаўёў // Сцяг Кастрычніка.- 1976.- 10 жніўня

Созвездие славы: Гурин Антон Иосифович, Герой Советского Союза : папка / Дзержинская центральная районная библиотека.-Дзержинск,2010-

Щедролосев, В.В. Конвойные операции эскадренных миноносцев Северного флота в Великой Отечественной войне /В.В.Щедролосев // Гангут: сборник.- 1997.- №12.

Юркевіч, І. Камандзір “Грымячага” //Сцяг Кастрычніка.- 1973.- 20 сакавіка.

***   

Головко, А.Г. Вместе с флотом/А.Г.Головко.- 3-е издание.- Москва: Финснсы и статистика, 1984.- 287 с.

Военные моряки и подводники ХХ века/ Автор-составитель И.А.Калмыкова.- Минск, 1998.- 544с.

Николаев, Б.Д. Мы с “Гремящего” /Борис Дмитриевич Николаев, Петр Афанасьевич Петрухин .- Москва, 1961.- 192 с.

Николаев, Б.Д. Счастливого плавания, “Гремящий”! /Б.Д. Николаев.- Мурманск, 1974.- 156 с.

Пикуль, В.С. Рекивем каравану PQ- 17. Мальчики с бантиками: повести /Валентин Пикуль.- Москва: АСТ: Издательский дом «Вече», 2005.- 508 с.: ил.

Северные конвои: исследования, воспоминания, документы.- Архангельск, 1991.